Клан Кровавого Топора отступал, неся тяжелые потери. Поле боя было усеяно телами зеленокожих воинов, искалеченными, изуродованными. Среди мёртвых и раненых царила атмосфера отчаяния и боли, которую не могли заглушить даже боевые кличи. Повсюду слышались стоны и предсмертные хрипы. Некоторые орки, потеряв товарищей, с безумными глазами и пеной у рта продолжали рваться вперёд, словно не слыша сигнала рога, но их быстро останавливали свои же, заламывая руки и уводя с поля боя. Другие же, подавленные поражением, брели медленно, почти безвольно, опустив головы.

Я шел среди отступающих орков, чувствуя на себе тяжесть поражения. В воздухе, пропитанном запахом крови и смерти, витала тяжёлая энергетика безысходности. Каждый шаг отдавался болью в раненой руке и тупой болью в сердце. Впервые с момента моего перерождения я испытывал не ярость, а глубокое чувство печали и потери.

И тут я увидел его. Среди тел погибших, неподалёку от небольшого ручья, в котором вода уже стала багровой от крови, лежал Брогар, мой старший брат. Когда-то могучий воин, гордость клана, теперь он был лишь безжизненной оболочкой. Его грудь была пронзена несколькими эльфийскими стрелами, а лицо застыло в гримасе боли и ярости. Рядом валялся его сломанный боевой топор с фамильным гербом Кровавого Топора – двумя скрещенными топорами на фоне окровавленного солнца.

Я опустился на колени рядом с ним, не веря своим глазам. Еще недавно Брогар был полон жизни, силы и уверенности. Он всегда был для меня примером для подражания, хоть я и не разделял его кровожадности. Теперь же от него осталась лишь пустая оболочка, напоминание о бессмысленности этой войны.

С его смертью на меня обрушилось не только горе, но и тяжкое бремя. Я стал наследником престола, будущим вождем клана Кровавого Топора. Но готов ли я к этому? Смогу ли я вести за собой орков, вести на смерть, как это делал мой отец, как делал мой брат? Нет. Я не хочу этого. В моей душе нет места для бессмысленной жестокости и ненависти. Мой путь другой. И теперь этот путь становился не просто моим личным выбором, а ответственностью перед всем кланом. Но как мне изменить то, что укоренилось в сознании орков на протяжении многих поколений? Как убедить их в том, что есть другая жизнь, кроме войны? Задача казалась непосильной, но у меня не было другого выбора. Я должен был попытаться. Ради себя, ради памяти брата, ради будущего моего народа. И пусть боги этого мира будут мне судьями в моих начинаниях.

После поражения мы вернулись в лагерь. Атмосфера была гнетущей. Орки зализывали раны, как в прямом, так и в переносном смысле. Повсюду слышались стоны раненых, приглушенные рыдания тех, кто потерял близких. Шаманы колдовали над больными, используя свои грубые, но иногда действенные методы лечения. Запах крови смешивался с запахом трав и снадобий, создавая тяжелую, удушающую атмосферу.

Я сидел в стороне от общего гула, погруженный в свои мысли. Смерть брата и груз ответственности, внезапно обрушившийся на мои плечи, давили тяжелым гнетом. Как мне, чужаку в этом мире, изменить вековой уклад жизни орков? Смогу ли я направить их ярость в другое русло, подальше от бесконечной войны и разрушения?

И тут я почувствовал это снова. Странное, незнакомое ощущение, которое уже возникало у меня раньше, во время битвы. Словно тонкие нити невидимой энергии пронизывали мое тело, вызывая легкое покалывание в кончиках пальцев. Оно было слабым, едва уловимым, но настойчивым, как назойливая муха. Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на этом ощущении, понять, что это такое.