Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Эльф был уже близко, его меч опустился, норовя рассечь меня пополам. Я едва успел отскочить в сторону, лезвие скользнуло по руке, оставляя глубокую рану. Зелёная кровь брызнула на землю, смешиваясь с грязью. Боль отрезвила меня, вернув в жестокую реальность битвы.

Я понял, что не могу больше бездумно подчиняться инстинктам. Мне нужно разобраться в том, что происходит. Кто я? Как я здесь оказался? И есть ли способ вернуться назад, в мой родной мир? Эти вопросы стали моей путеводной звездой, моим маяком среди бушующего моря крови и смерти. Я должен найти на них ответы, чего бы мне это ни стоило. Ведь теперь я не просто орк. Я – Иной. И это моё главное отличие и, возможно, мой единственный шанс на выживание в этом безумном мире.

Сквозь кровавую пелену битвы, я заметил его. Он прорубал себе дорогу сквозь ряды эльфов, словно разъяренный вепрь, оставляя за собой след из изувеченных тел. Огромный, выше и шире любого другого орка на поле боя, он был воплощением первобытной силы и ярости. Его мускулы, покрытые сетью шрамов и боевых раскрасок, перекатывались под зеленой кожей с каждым движением, будто живые. Грудь его была закована в кое-как склепанные доспехи, украшенные черепами врагов, а в руках он сжимал исполинский топор, размером с небольшого гоблина. Лезвие топора, испещренное зазубринами, блестело от крови, отражая багровые отблески закатного солнца.

Это был Грумбаш, вождь клана Кровавого Топора. Мой отец.

Он двигался по полю боя с грацией опытного хищника, каждый его шаг был пропитан уверенностью и жаждой крови. Его налитые кровью глаза горели диким огнем, а из оскаленной пасти вырывался глухой, звериный рык. В этом рыке слышалась не просто ярость, а нечто большее – первобытная сила, древняя, как сам мир, сила, что вела орков в бой испокон веков.

И вот наши взгляды встретились. На мгновение в его глазах промелькнуло что-то, похожее на узнавание. Но лишь на мгновение. В следующий миг он уже снова был поглощен битвой, его топор с оглушительным грохотом обрушился на очередного эльфа, разнося его голову на куски. Брызги крови окропили лицо Грумбаша, но он даже не заметил этого. Он был в своей стихии, стихии войны и разрушения.

В этот момент я остро осознал всю глубину своего одиночества. Я – его сын, его плоть и кровь. Но между нами лежит пропасть. Я не такой как он. Не такой как все они. Во мне нет той бездумной ярости, той слепой жажды крови, что движет моим кланом. Я смотрел на него – на своего отца – и видел перед собой чудовище, воплощение всего того, что было мне чуждо и противно.

В моей душе боролись противоречивые чувства. С одной стороны, я испытывал необъяснимое отвращение к Грумбашу и его жестокости. С другой стороны, где-то в глубине души теплилось странное чувство родства, первобытная связь с этим могучим орком, которого я должен был считать своим отцом.

Я понимал, что никогда не стану таким как он. Мой путь был другим. Путем не разрушения, а созидания. Не слепой ярости, а осмысленного действия. Но для того, чтобы выжить и идти своим путем, мне придется играть по правилам этого жестокого мира. И первым шагом на этом пути станет понимание своего отца – вождя Грумбаша, огромного зеленокожего орка, в чьих жилах течет та же кровь, что и во мне, но чья душа навсегда останется для меня загадкой.

Словно отвечая моим мыслям о бессмысленности этой войны, пронзительный вой рога прорезал воздух, возвещая об отступлении. Штурм захлебнулся. Несмотря на ярость орков, эльфы сумели отбить натиск. Их лучники, скрытые на стенах и башнях неприступной крепости, поливали нас градом стрел, не давая приблизиться. Меткие выстрелы разили наповал, а те, кто выживал, добивались эльфийскими заклинаниями, обрушивающими на орков огонь и молнии. Казалось, сама природа была на стороне эльфов: резкие порывы ветра уводили наши стрелы в сторону, а неожиданно хлынувший ливень превратил склон холма, ведущий к крепости, в скользкую грязную ловушку.