—Но оно произошло, — отвечаю я, счастливо улыбаясь.

И он снова забывается в страсти, приникая к моим губам и продолжая вдалбливаться в мое тело жесткими, сильными, жадными толчками, словно боясь, что кто-то может отнять меня у него…

4. Глава 3

— Мы должны жениться как можно скорее!

Эти слова должна говорить испуганная произошедшим девица. Но говорит их он.

Мой Кристобаль.

Мой искуситель, мой личный палач и господин.

Его пальцы нервно прыгают, когда он помогает мне привести в порядок одежду.

Он разглаживает мое платье особенно тщательно, как будто не хочет, чтобы кто-то хотя б заподозрил меня в грехопадении. Он поправил мои волосы, он накинул на мои плечи накидку, отороченную мехом, и сам застегнул пуговки, скрывая меня от посторонних глаз, как будто я была его самым драгоценным сокровищем.

Мотор машины слишком шумит, чтобы сидящий на водительском сидении человек что-то мог услышать. Наша страстная игра была скрыта от его глаз и ушей, и Кристобаль прижимает палец к губам — т-с-с! — дав мне знак, чтобы я не выдала себя.

— Для всех ты должна оставаться прежней, — сказал он. — Безупречной, недоступной и невинной. Чтобы никто не смел даже мыслью оскорбить тебя.

И эта странная, ревностная забота и беспокойство о свадьбе греет мое сердце.

Теперь мне ничего не страшно. Я даже чуть слышно смеюсь, но он встряхивает головой и настойчиво повторяет:

— Жениться немедленно!

Свадьба всегда представлялась мне грандиозным праздником, на который приглашено полсвета.

Мне всегда говорили, что шлейф моего свадебного платья будет длиннее, чем у королевы в день ее свадьбы. А драгоценных камней и жемчуга так много, что мне и идти-то будет тяжело.

В храме будет много цветов и много-много света, так много, что я буду сиять, как слиток золота. Самая прекрасная и самая величественная невеста из всех, что знал мир.

Это платье вполне сгодилось бы в качестве приданого само по себе.

И вот теперь я вдруг понимаю, что этого не будет.

А скорее всего, будет тайное и скорое венчание в первой попавшейся темной церкви, торопливое бормотание священника и чахлый букет цветов. И ярость оскорбленной моим побегом семьи. Навсегда.

Кристобаль угадывает мои мысли и отчаянно мотает головой.

— Они простят тебя, — говорит он так уверенно, что все сомнения тотчас отпадали бы у любой, даже самой напуганной девушки. — Потом. Когда увидят, что ты выбрала человека небедного и достойного. Простят.

Он хочет утешить и успокоить меня. Возможно, он и сам верит в это. И это ужасно мило и трогательно, хотя я точно знаю, что прощения мне не вымолить даже на смертном одре.

Дом, куда мы приехали, был темен и тих. Неприятное, унылое и грязное место, походящее на дешевую гостиницу. Впрочем, что я знаю о дешевых гостиницах? Ничего. Но на эту мысль меня навел дремлющий за стойкой портье и длинные темные коридоры с чередой дверей.

— Нам нужно приготовиться, — ободряюще шепчет Кристобаль, заметив мое смятение.

Да, не таким дешевым, грязным и заплеванным я себе представляла путь к счастью! А как же его разговоры о богатстве?!

— Не было времени искать что-то другое, — спешно говорит он. — Ночь на дворе. Тебя могли бы броситься искать. Погоня — это совсем не то, что мне хотелось бы пережить в эту ночь. А здесь есть и свободные номера, и искать нас тут никто не станет.

В этом есть доля правды.

Даже если б отец велел нас поймать, искать меня тут, в этом клоповнике, ему и в голову бы не пришло.

Главным образом потому, что он и не подозревает о существовании такого места.

И я стала невидимкой для его всевидящих глаз.

В темном маленьком номере все ж немного приличнее и чище.