Странные претензии.

Дама выпалила эти слова с обидой, как будто Тристан не оправдал каких-то ее надежд. Потаенных.

Лица ее под торопливо опущенной вуалью Тристан не видел. Но по тому, как она говорит, угадал, что губы у нее дрожат от сдерживаемых слез. Все же, как бы она не хорохорилась, как бы не бравировала, а ее внешность, ее уродство все еще причиняет ей боль.

12. Глава 11

«Значит, еще не свыклась со шрамами. Значит, это произошло не так давно», — автоматически отметил Тристан.

— Мадам, — холодно ответил Тристан. — Меня жевали не меньше вашего. А то и больше. Я знаю, что вы думаете обо мне. Так думают абсолютно все. Вам кажется, что я слишком гладкий, и что время не оставило на мне отметин, потому что было милостиво ко мне. Но на самом деле я просто тверже вас. Я не выбирал, каким мне стать. Меня сделали таковым обстоятельства. И я заплатил… довольно большую цену. Не нужно думать, что я не знаю, что такое боль. Я знаю это слишком хорошо. Но порция боли еще никому не помешала. Она лишает иллюзий и отрезвляет.

Женщина тяжко вздохнула, опустила голову.

«О, нет, нет! Только не слезы! Этого еще не хватало!» — раздраженно подумал Тристан. Но его собеседница не собиралась плакать.

— Кое-кто, — отчеканила она, — желает, чтобы вы поймали негодяя как можно скорее. То, что вы назвали «жевать», — она внезапно хохотнула, — на самом деле называется ритуалом извлечения магии. Насильным извлечением. Меня выжали, как лимон.

— Да, понимаю, — ответил Тристан.

— Он ловит девушек и калечит их, а потом убивает. Ему не нужны свидетели. Я знаю, таких странных жертв много. Невесты с младенцем на груди, не так ли? Это дело вам поручили расследовать только что?

— Вообще-то, это государственная тайна, — неодобрительно заметил Тристан. — Не стоит о нем распространяться, и… откуда вы знаете? Кто вам сказал?

— Тайна, — насмешливо фыркнула дама. — Для меня не существует тайн. Я знаю больше, чем король. И уж куда больше, чем вы! У вас есть еще одна выжившая жертва, — жестко произнесла дама под вуалью. — С покалеченным магическим даром. Что-то пошло не так с этим ритуалом, и она осталась жива.

— Вы тоже, — заметил Тристан.

— Это потому, что я сопротивлялась! — с вызовом выкрикнула дама, сжав кулаки в бессильной ярости. — Прочие жертвы были милосердно усыплены. А я не сдавалась! Я сопротивлялась и не позволяла до самого конца сцедить мой дар! Даже когда он начал переламывать мне кости по одной!

— Это довольно смело и заслуживает уважения, — спокойно заметил Тристан, не позволяя ей заразить себя ее горячностью. — Но, однако, сопротивление не помогло?

— Нет, — сухо ответила она, мгновенно стихнув. Словно на последний всплеск эмоций ушли все ее силы. — Он раздавил и уничтожил меня. И взял то, что ему надо. Я думала, что умерла; да, наверное, так и было. Но моя благодетельница вернула мне жизнь, стерла боль с переломанного тела. Спасла меня. Да, вы правы, господин инквизитор! Я не знатного сословия! Но кто же знал, что у дочери простого мясника больше магических способностей и больше воли, чтоб защищать свою честь, чем у потомка знатного рода!

— Это вы сейчас на меня намекаете?

Маленькая монахиня умудрилась подкрасться незаметно, совершенно непонятно как. Ведь ее башмачки звонко и отчетливо цокали набойками по платформе.

Дама под вуалью молниеносно обернулась. Тристан видел, как сверкнули с ненавистью ее глаза.

— Вероятно, вы очень сильны и смелы, — продолжила монахиня. Ее шаги замедлились, набойки ее ботинок цокали медленно, словно в тягучем сне. — Но только вот мне никто не помогал. Не пришел никакой благодетель и не стер боли. Я выбралась сама. Так что впредь не разбрасывайтесь хвастливыми словами, и не отзывайтесь уничижительно о других.