Сергей посмотрел на Ининь, и девочка, опасливо отшатнувшись от Тани, прильнула к нему.

– Что это такое мама говорит? Я ведь никого не могу ни во что превратить, даже обратно сама себя не могу. Я попросту не умею этого, я теперь такой же человек, как и вы, только маленький, – сказала она и заплакала, совершенно по-детски икая и вытирая большие черные глаза маленькими ладошками.

Сергей крепко сжал зубы. Он не боялся ни превращений, ни старика, ни девочки, ни какой-либо иной магии, восприняв это как должное, пусть и максимально необычное явление. Но все же логически объяснить себе полное отсутствие страха мужчина не смог. В конце концов, он хотел ребенка, и он его получил! Не имело значения, каким был огонь и как выглядел тот старик на холме, потому что все это осталось в прошлом. В настоящем же Сергей видел перед собой двух заплаканных девочек разного возраста, но все же похожих по характеру и восприятию окружающего мира. Таня также удивленно смотрела на некоторые вещи, широко открывая глаза и поднимая при этом брови.

Старательно укачивая плачущую девочку, мужчина присел около супруги и вкрадчиво произнес:

– Тань, здесь больше никого нет, кроме нас и нашего ребенка. То, что мы видели вчера, осталось там, на холме, в прошлом. Меня никто не превращал, как и тебя, а мы восемь лет хотели стать родителями и даже обращались к экстрасенсам с их картами и хрустальными шарами. Они тебя тогда не пугали, хотя я периодически вздрагивал и не находил себе места. – Он погладил ее по плечу, пытаясь хоть как-то приободрить. – Садись в машину, а мы с Ининь соберем палатку.

Таня нехотя поднялась и пошла в сторону автомобиля, невольно покачиваясь из стороны в сторону.

Сергей перевел взгляд на Ининь, которая уже не плакала и лишь изумленно смотрела вслед уходящей девушке.

– Что слу-чи-лось с ма-мой? – произнесла она по слогам, аккуратно положив маленькие руки ему на грудь.

Мужчине и так было очень жаль ребенка, потерявшего семью луговых собачек, а теперь приходилось еще и оправдывать взрослого человека перед девочкой, только пришедшей в этот мир.

– Знаешь, я и сам не понимаю, – ответил он, чуть помедлив. – Думаю, она не ожидала, что мы вернемся с отдыха уже втроем. Возможно, она боится последствий волшебства. Мама говорит все это не со зла, ее слова лишь защита чувств, которые запутались и поэтому стали весьма далеки от реальности. Она не хотела тебя обидеть, однако сейчас ее мысли нашли единственную доступную форму выражения, и мы были вынуждены их услышать. Не бойся, моя дорогая, теперь тебя никто не превратит обратно и не заберет у нас, у меня, – уточнил Сергей, сам удивившись свой формулировке.

– Да, но она говорит о вещах, с которыми вы действительно никогда не сталкивались, как не сталкивалась и я, ведь раньше меня никто не превращал в человека, – разумно произнесла девочка, поджимая ноги. – Действительно, почему ты не боишься ни орла, ни волшебника на холме, ни меня… Вдруг я и правда превращусь сегодня в зайчика?

И, словно подтверждая свои слова, она попыталась изобразить зайца, рисуя руками в воздухе его портрет.

– Потому, – сказал Сергей, максимально приблизив свое лицо к лицу Ининь, – что у тебя на голове, прямо надо лбом, где начинается пробор, – он показал пальцем, – есть волосок, торчащий меньше, чем на сантиметр и никогда не падающий, а это говорит о том, что теперь ты девочка, и эта девочка – моя дочь, которую я очень сильно люблю.

Через несколько часов не самой утомительной дороги путешествие осталось в прошлом, а семья успешно вернулась обратно в город. Сергей и Таня уже пять лет проживали в трехкомнатной квартире, одну комнату в которой они предварительно оборудовали под детскую. Именно в ней и поселилась Ининь.