Я чуть успокоилась. Пускай это и глупость, но я рискнула утешить своё любопытство, склонное быть гибким:

– И как же он… – мой голос дрогнул, – убивал?

– Не думаю, что Вам приятна эта тема. – Я кивнула, но не возразила. От каждого её слова я была готова покориться бескрайним просторам и уйти прочь от всех подробностей, связанных с моей «прошлой» жизнью. – Он был профессионалом. Как и тот, кто убил его.

– И Вы в самом деле разыскивали убийцу? Мы обращались в обычную полицию, которая не разбирается в делах каких-то киллеров столь профессионально, как Вы. Как Вам стало известно? – Мой скептицизм подогревал мою агрессию, и сдерживать себя становилось невыносимо. Горло жгло, и дышать становилось тяжелее. – Я более чем уверена, что Вы, услышав от кого-то мою историю, издеваетесь. Я прожила с этим человеком всё детство, у меня на руках были наши фотоальбомы. Я всё переживала сама, и Вы хотите убедить меня в том, что нашли нечто, что не смогло бы найти ФБР? Причём не один. Серьёзно? Даже частные детективы не додумались до такого! То, что Вы знаете о каком-то Кимбэле, навряд ли можно связать с подготовленным убийством моего отца – работяги, но всё же одного из самых богатых в этом районе. Как жаль, что мы не успели переехать. До покупки дома оставалась неделя…

Эмоции стали отходить, но ничтожными количествами. Возможно, я слишком грублю. Тем не менее, она явно имеет психологическое образование и хорошо держится. Я давно не чувствую грани, когда другому человеку может быть тяжелее, но умею держаться скромно и быть вежливой.

– Возможно, Вы не знаете, но полиция занимается всеми видами преступлений. Однако я работаю по более узкому направлению. И я рассматривала Ваше дело с точки зрения того, что знаю сама. Вот и всё. – Она покачала головой сняла очки и приставила руку к точке между глазами. – Вы можете мне не верить. Я и сама уже начинаю терять себя в этой истории. Но если Вам захочется узнать обо всём подробнее, Вы можете позвонить мне. Просто… Просто не делайте выводы на эмоциях.

Я кивнула и достала из сумочки телефон. Женщина набрала на нём свой номер и вернула устройство мне. Мой пыл охлаждался, и опустошался бокал.

– Я очень сожалею Вашей утрате. Но справедливость у каждого своя, и для каждого человека рано или поздно она восторжествует. Не сдавайтесь.

– Но дело закрыто. Уже много лет ни одной новости.

– Ни одно дело не закрыто, пока им интересуются. Если Вы узнаете хоть какую-то информацию – позвоните мне. Я всегда пойду Вам на помощь. Вы невероятно сильная девушка, как и Ваша мать. Не каждый будет способен жить после такого и сохранить хотя бы рассудок.

В последнем я иногда сомневаюсь. Стекло бокала потеплело в жарких руках. Что бы Шарлотта ни говорила, я её уже не слушаю. Она говорит о чём-то своём. Может, она и вправду рассматривала моё дело, но то, что она говорит – объективно несопоставимо с тем, что знаю я сама, что знают люди, с которыми мы работали над делом. Да и дело действительно закрыли, не найдя убийцу.

Одно я знаю наверняка: душа отца была непорочна. Шарлотта пыталась помочь, но её совпадения лишь случайности. По её же словам, несостоятельность её умозаключения подтвердили даже в ФБР. Да, я понимаю, почему мне это не передали.

Шарлотта обратилась к своим часам:

– Осталось десять минут до прибытия. Мне пора сложить вещи. Не грустите, желаю Вам приятного отдыха, но мне пора бежать!

Я всё же извинилась, думая, что переборщила. От алкоголя меня бросает из крайности в крайность. Когда Шарлотта ушла собирать свои вещи, я продолжила сидеть и смотреть на море.