Возникновение хлопковой фабрики среди тропических зарослей полуострова Юкатан, в нескольких днях пути от портового города Мерида и вдали от источников капитала говорит об исключительной привлекательности хлопка для предпринимателей во всем мире. После того как в 1780-х годах в Великобритании распространились прядильные машины с водяным приводом, механизированная обработка хлопка начала охватывать всю планету, сначала медленно, а затем уже с головокружительной быстротой, дойдя от Британии и континентальной Европы до США, потом до Латинской Америки, Северной Африки, а затем до Индии и далее.

Таких историй можно рассказать сотни, возможно, тысячи. Возьмем, к примеру, долину Визенталь в сегодняшней Германии. С XVIII века эта долина, простирающаяся от самых высоких гор Шварцвальда в Великом герцогстве Баден до берегов Рейна у швейцарского города Базель, была оживленным центром ручного прядения и ткачества. Предприимчивые базельские торговцы, располагавшие обильным швейцарским капиталом, дешевой рабочей силой и широкой сетью посредников, привлекали к работе тысячи крестьян, которые пряли хлопок у себя дома. Эти работники, происходившие из местных крестьянских семейств, не могли найти землю для своих детей и находились за пределами зоны, очерченной цеховыми запретами, которые ограничивали расширение производства в таких городах, как Базель. Некоторые из этих торговцев приступили к найму огромного числа рабочих, чему содействовали правительственные требования, принуждавшие детей и молодых людей к прядению: в 1795 году торговец-мануфактурщик Майнрад Монфор из Целля в Шварцвальде оплачивал работу примерно двадцати пяти сотен домохозяйств, в которых пряли или ткали один или несколько членов семьи. Монфор и другие торговцы-мануфактурщики получали хлопок-сырец из Базеля и возвращали готовую ткань базельским торговцам, которые, в свою очередь, доставляли ее на развивавшиеся в то время фабрики печати на хлопке в Мюлузе, независимом городе-государстве на противоположном берегу Рейна. Швейцарские инвестиции были столь велики, что один историк назвал сопутствующую экономическую перестройку области «колонизацией Визенталя»[286].

Уже в XVIII веке эти швейцарские предприниматели и их баденские подрядчики разместили некоторое количество прядильщиков и ткачей в немеханизированных мастерских для того, чтобы лучше контролировать производство. Сам Монфор уже в 1774 году основал белильную мастерскую около Штауфена. После того как работники покинули свои дома, чтобы работать в мастерских, использование в Визентале уже изобретенных в Англии механических устройств для прядения хлопка стало лишь вопросом времени. И в самом деле, в 1794 году – всего через десять лет после предприятия Грега в Стайле – предприниматели возвели первую механизированную прядильную фабрику, хотя правительственные агенты вскоре добились ее закрытия из-за опасений, что механизация приведет к безработице, нищете и социальным потрясениям. Но этот случай противодействия государства индустриализации было редким исключением, и к 1810 году при содействии правительства, более благожелательно настроенного по отношению к механизации, новые ватермашины и мюль-машины вернулись в долину. Эти фабрики, извлекавшие энергию из обильных потоков, каскадами стекающих с горных склонов Шварцвальда, за короткое время покончили с ручным прядением. Однако возросшее предложение пряжи привело к буму в ручном ткачестве, что на короткое время позволило крестьянам оставаться в своих фермерских хозяйствах. Как и повсюду, в результате роста спроса и наличия капитала на фабрики перешло и ткачество. Например, мюлузский предприниматель Петер Кёхлин открыл фабрики с ручными ткацкими станками в визентальских городах Штейнен (в 1816 году), Шёнау (в 1820 году) и Целль (в 1826 году). Когда производство стало перемещаться с ферм на фабрики, все больше крестьян стало отказываться от выращивания скота и изготовления сыров. К 1860 году в Визентале насчитывалось 160 000 механических веретен и 8000 ткацких станков, и почти все они находились на фабриках. Долина, бывшая когда-то оплотом самодостаточного фермерского хозяйства, стала еще одной точкой на карте промышленной революции. Как и юкатанский город Вальядолид, она попала в вихрь охватившей весь мир капиталистической экономики, связавшей крестьян Шварцвальда и полуострова Юкатан, рабов на берегах Миссисипи и, как мы увидим, потребителей на берегах Рио-де-ла-Плата