"Солнце и луна-а-а…”

Головы людей начали подниматься вверх, кажется многие поняли, что нужно делать, потому люди потихоньку замычали, напевая знакомый ритм.

“Император славься на земле нашей,

Под небосводом ярким и светлым,

Дай нам новых сил и новый сле-е-ед…”

И действительно, вокруг все начали в один голос петь единый мотив, сливаясь в звуке гимна. Выпучив глаза, удивлённый Майкл оглядывал неописуемые взором колонны, подхватывающие слова песни. По всему жилому району тянулась эта нить и возносила она Церистонскую империю на небо своим потоком голосов.

Конечно же голова от таких каскадов фольклора загудела и начала трещать изнутри. Срезая через свободные места в толпе, Майкл выбивался к нужному месту – двери в свою квартиру. Аккуратно проползая между тесных рядов, тот отскочил от толпы и споткнулся, припав на землю. Пение продолжалось, но в этот момент Смит находился уже прямо у двери в свою квартиру. Вытащив ключи из кармана, тот четыре раза провернул их в замке, втиснувшись внутрь. Теперь стало очень тихо, отчего в ушах слышно было остаточный звон, настолько уж толпа народа оказалась громкой.

– Подумать только, один начал, и все подхватили. – Смит недовольно вздохнул, расплываясь на двухспальной кровати, которая стояла посредине небольшой комнатки, по соседству с которой располагался душ, а слева от него – туалетная комната. В раздумья погрузиться парень не успел: только тот вздохнул с закрытыми веками, как сразу кинуло организм в сон – ничего не поделаешь.

Утро наступило слишком быстро, по неведомому щелчку пальцев ночь пролетела и сменилась на день. Веки разлиплись и осмотрели белый потолок комнаты, в которой находилось тело Майкла. Кровать, кажется, втягивала внутрь себя каждую конечность, пытаясь удержать своего владельца как можно дольше. Но нет, работа не ждёт, да и какой смысл спать долго, если после такого пробуждения станет ещё хуже. Переспишь нужное время – заболит голова, меньшее – тоже болеть будет. Так что нужно вставать так, как того желает организм, иначе сделаешь себе хуже.

Взгляд устремился на окно, забыв его зашторить, Смит позволил себе по утру встретиться с видом на утренний Рим. На небосводе кагорты серых и тусклых облаков закрывала пелену синего неба, которое уже лет триста не синее, а более тёмное и неприветливое. Переместившись на край кровати, перед этим усевшись на него, Майкл протёр двумя указательными пальцами оба своих глаза и покрутил головой. Первым делом тот сбегал в ванную и принял душ, дабы смыть с себя тяжёлый покров пота с предыдущего дня. Обычно парень это делает перед сном, так и спится лучше и легче на сердце становится. Оставаясь под струями воды, в голову заглядывали образы того, как кучные комки пыли спадают с кожи под действием напора, который омывал всё тело. Выплеснув себе на руку какую-то химию, называемую “шампунем”, Смит втёр её себе в волосы и потом смыл. В общей сложности все процедуры заняли не больше тридцати минут, и, выйдя из ванной, парень надел на себя белую глаженую рубашку и чёрные брюки без стрелок, которые висели в шкафчике прямо на выходе с основной спальной комнаты.

Присев за стол, парень набрал на замудрённом аппарате несколько чисел, после чего из него выскочила тарелка с яичницой и двумя тостами. Набрал ещё три числа, и машина мигом приготовила кружечку кофе, тоже выдвинув её вперёд. Сомкнув ладони вместе, Майкл приклонил голову и принялся читать молитву перед едой:

Спасибо тебе, Имперор, за такое богатство,

Спасибо тебе, что ты кормишь меня со своей руки…

Конечно же молитва продолжилась и дальше, на протяжении минуты от зубков Смита отскакивали благодарности в сторону бога, а уж только после этого он приступил к трапезе. Каждый кусочек был съеден, кофе до последней капли допито, а посуда вернулась в аппарат. Утерев рот влажной салфеткой, парень поднялся на ноги и принялся собирать вещи для похода на рынок запчастей.