К трём часам я, наконец-то, была готова. В отражении жалко сгорбилась девица, облачённая в неудобные для неё вещи, с причёской, которая ей совершенно не шла… но так надо. Это особенный ритуал, когда бабочка должна сложить свои потёртые крылья и снова стать куколкой, ритуал, без которого мой брат и дальше сможет свистеть в уши своей семье о том, какая распутная у него сестра.

Я вышла из квартиры, заперла её и пару раз подергала за ручку. Заходя в лифт, нервно заправила выбившийся волосок за ухо (уже почти неряха по меркам Джейкоба!) и взглянула на парочку, стоявшую в тесном помещении. Я не знала их имён и фамилий, да и ладно – мы только вежливо-неловко улыбнулись друг другу. Мужчина казался уставшим и совершенно невыспавшимся, но вот его жена… Буквально все в ней испускало сияние – и пепельного цвета волосы, заплетенные в косу, и лучистые, добрые глаза, и нежные руки с ногтями под ноль, а под тонким витым пояском под грудью топорщился аккуратный животик. Я почти забыла, как дышать. Там, внутри, маленький человек. Копия этих мужчины и женщины, плод их любви. Такой же была Холли, да и я когда-то. Внезапно я ощутила, как меня захлестывают чёрные волны депрессии. Лифт звякнул, вспыхнула единица над дверью. Я пропустила парочку вперёд, и девушка, нежно улыбнувшись, склонила голову в качестве благодарности. Глядя, как муж аккуратно ведёт её под руку, я почувствовала горечь во рту. У меня такого никогда не будет.

***

В парке было тихо и спокойно, как всегда. Вокруг гуляли пожилые пары: они задумчиво вздыхали на лавочках, припоминая лучшие годы, укоризненно качали головами, завидев расшумевшуюся молодежь. Золоченые листья деревьев мягко трогали блестящую, как ртуть, поверхность крохотного прудика с утками. Я издалека увидела буйную шевелюру Джейка над идеально выбритой шеей и светлый высокий хвостик племяшки. Внутри что-то волнительно трепыхнулось. Девочка обернулась, будто почувствовав моё присутствие, и просияла.

– Лив! – закричала он, соскакивая с лавки. Я широко улыбнулась и присела, распахнув объятия. Холли крепко стиснула меня в своих худеньких ручках, счастливо щуря глаза.

– Эй, Куколка! – я чмокнула её в нежную линию пробора. – Как твои дела?

– Теперь в тысячу крат лучше, – сообщила Холли, – но мама все же сердита, ты знаешь?

Я усмехнулась: конечно, как же не знать. Высокомерная девица Шерил Йеллоувуд отчего-то не переваривала ее, но тетка имеет право видеть свою племянницу тогда, когда захочет. Особенно если эта тетка сама одевает девочку и покупает ей игрушки.

– Оливия, – Джейк чопорно кивнул. Я сдержанно улыбнулась ему.

Нисколько не изменился. Такие же, как у меня, глаза, светящиеся медовым золотом, чёрная пышная шевелюра, живописно встрепанная. Надо же, бороду решил отрастить. Но я не могла не признать, что она ему очень шла.

– Привет, Джейк.

– Причёска класс, – ехидно заметила Холли.

Я рассеянно провела ладонью по прилизанной голове. Да уж, хоть сейчас на обложку журнала. Племянница знала, что я всегда ходила «ведьмой» с летящими волосами, в которых можно было найти веточки, листочки, дорожную пыль, смысл жизни. Стараясь скрыть смущение, я подхватила ее на руки и состроила вредную рожицу.

– Я скучала, Лив, – серьёзно сказала Холли, – почему ты стала так редко появляться?

– У меня были некоторые дела, детка, – тихо ответила я, поставив её на траву. – Иди, поиграй с утками. Нам с твоим папой надо поговорить.

Я выразительно посмотрела на Джейка, и тот, нахмурившись, кивнул дочери:

– Иди, милая. А потом мы все вместе заскочим в пиццерию.

– Правда?

– Правда.