Кто-то прильнул ко мне сзади, поцеловал в шею. Вздрогнув от настолько интимного и близкого прикосновения, я обернулась к подошедшему.

– Натан?

Он улыбнулся, прижал палец к губам. Глаза маслянисто блестели от счастья и алкоголя, он беззвучно подпевал. Я молча смотрела на него в упор. Мир вокруг продолжал бесноваться и источать силу, а мы были отдельными от него, спутниками в пустоте. Взглядом я хотела сказать, что мне слишком больно чувствовать себя пустой и бесполезной, страшно жить вот так и одновременно страшно начать жить по-другому. Как объяснить мужчине, по каким законам живёт женщина, какими путями она ищет своё место в этом мире, какими мыслями бывает ведома? Разве он поймёт, что я до смерти желаю любить и быть любимой, но боюсь, что однажды ничего не смогу дать ему в ответ, кроме какого-то призрачного чувства?

Он не понял.

Улыбаясь, Натан взъерошил мне волосы и снова исчез в толпе. Я проводила его взглядом и увидела, как он нежно обнимает миниатюрную блондинку в синем платье. Они так смотрели друг на друга, так трепетно дотрагивались и целовались, что я сразу поняла, что к чему. Я не любила Натана, с которым всего лишь переспала, но отчего-то от этого зрелища пустота внутри меня стала ещё чудовищней. Сердце пропустило удар. Я резко расхотела танцевать. Все люди вокруг внезапно показались мне просто пьяным, похотливым стадом, романтическое видение единой машины растворилось. Пошатываясь, я двинулась к барной стойке, раздвигая и расталкивая потные тела.

Джи весело болтала с барменом, у которого выдалась свободная минутка. Я знала, что он гей, поэтому даже не смотрела в его сторону, но подруга явно огорчалась тому факту, что Руперт не находил ее привлекательной.

– Лив, – Джи нежно сжала мою руку, – мы вот с Рупертом разговариваем об этом баре. Мне всегда нравился дизайн, а тебе?

– Да, – я указала на стопку, и Руперт послушно наполнил её.

Рядом появилось блюдце с дольками лайма. Я покачала головой, но бармен только улыбнулся:

– За счёт заведения.

Джи напряжённо посмотрела на меня. Трезвый взгляд голубых глаз был так строг, что я невольно покраснела. Опять осуждает за выпивку.

– Поговори со мной, – тихо попросила она, когда бармен отошел от нас. – Я вижу, тебя что-то гложет. Поделись, легче будет!

– С чего бы начать… – протянула я. – Хм. Меня поперли из «Аттрактив», – я повторила вчерашние слова и пожевала шкурку лайма, – дали пинок под зад за долгие часы дополнительной работы. Мне даже не платили внеурочных, но вышибли как паршивую собаку. Ты это знаешь – теперь я вот благодаря тебе в «Бино» работаю, а не сижу в пижаме перед телевизором.

– Это ведь не все, – мягко произнесла Джи, поглаживая ножку у треугольного бокала.

– Не все, – согласилась я, – еще я выяснила, что бесплодна.

Джи подавилась остатками мохито и шумно закашлялась, прижав ладонь к губам.

– Что?! – взвилась она. – И ты мне ничего… ничего не сказала!

– Я хотела оставить это в тайне, – горько произнесла я, пряча взгляд.

Женевьева смотрела на меня влажными глазами, ее нижняя губа дрожала. Я чувствовала себя на грани, поэтому просто опустила взгляд в рюмку. Вспышки света расплывались в глазах.

– Милая, – Джи обняла меня и уткнулась подбородком в плечо. – Именно поэтому у тебя нет парня?

– Кому я нужна? – голос надломился, и девица через два табурета от нас мутными глазами уставилась на меня. – Я просто скорлупа, шелуха… никогда не подарю ему его копию, не стану матерью…

– Какая ты глупая! Тысячи женщин живут с бесплодием, любят и создают семьи! Ты знаешь, сколько детей в детдомах? Почему бы не усыновить или удочерить кого-нибудь?