Кто же смог незаметно ночью в дом проникнуть? Кто мог хладнокровно спящей женщине отрубить голову? У кого рука поднялась? У кого силы хватило?

Кострище с телом умершей догорал. Душа её давно ушла на небо по радуге. Староста проговорил прощальные слова, чтобы все шли с миром по домам, как вдруг во дворе появился ещё один гость.

Рубаха у него была похожа на кору дерева: твёрдая, с тысячей пятен, рваными краями рукавов и ворота, с торчащими колючками и ветками по всей поверхности. Волосы спутаны, сквозь них глядел один глаз, а второй плотно запрятан. Как шаловливый пёс, проскакал он на четвереньках до костра, принюхался, подняв голову, и сел, весь встревоженный, положив ладони на обугленные кости Златыгорки.

Не знал Илья, как отвечать на такое: то ли злиться, то ли стерпеть? Оно сразу видно, что юродивый пожаловал, но не позволять же ему глумиться над прахом!

– Пошёл прочь, Мямля! – за дело взялся Сокольник. – Не тронь!

Как ошпаренный, юродивый убрал ладони и спрятал их за спиной – и вдруг зашипел. Сначала тихо, а потом всё громче, пока окидывал взглядом собравшихся. Шипение переросло в свист.

– Прекрати! – снова закричал Сокольник, но Мямлю было не остановить. Он уже визжал во весь голос, подняв голову к луне, будто одинокий волк. Пестобродцы затыкали уши, знахарка убежала, а Илья подошёл к новому гостю, поднял за плечи с колен и поставил на ноги.

– Успокойся. Чего кричишь? – Илья не хотел навредить юродивому – грех это. Потому и старался не злиться, хотя на сердце было и так до тошноты тяжко – тут ещё местный дурачок пожаловал.

– Разве вы это не видите?! Разве не понимаете?! – вскричал Мямля будто бы от боли, причинённой ступням. – Жнец пришёл в Пестобродье! Жнец убил твою мать, Сокольник. Да… Он явился ночью и забрал её жизнь, чтобы прожить ещё один день, – рассказывал юродивый, и глаза его загорелись каким-то диким огнём. – Так Жнец живёт со времён сотворения мира. Он приходит под покровом ночи, делает взмах. Р-р-раз! И уходит. Никто его не увидит, никто его не остановит. Да, он подкрадывается незаметно…

В свете догоравшего костра возле кромки дремучего леса сказанные слова прозвучали зловеще. Люди слушали их, тревожно переглядываясь. Уж не пророк ли их юродивый? Откуда в дурной голове возникло страшное предсказание?

– Жнец нашёл нашу деревню. И теперь один за другим каждый день он будет убивать, чтобы жить. Никого не останется. Ни-ко-го!!!

Гулким эхом отразилось последнее слово, будто кто-то из леса повторил его.

Ужас сковал селян, предчувствие страшных бед обрушилось на разум.

Бежать! Но куда?

Кто встретит их в чужих краях? Где обрести кров?

– Значит, кто-то помог Жнецу найти нас. И это они!!! – зарычал Кузьма, указывая на Илью и Сокольника. – Они приехали вчера под покровом ночи!

Кузьма во время исполнения обряда и чтения молитвы терпел, как мог, но больше не получалось вынести давящую изнутри ненависть и боль.

– Они виноваты в смерти Златыгорки!!! – завопил он, и крик сорвался в поросячий визг, настолько он жаждал обратить селян против богатыря и его сына.

Селяне, однако, не спешили с поддержкой. Они переглядывались и пожимали плечами. Всё-таки в Пестобродье не абы кто, а дружинник самого князя прибыл. Всё-таки ж и сын домой вернулся. Как можно их винить?

Кузьма махнул рукой, выругался и ушёл, со злостью оттолкнув ткачиху Настасью, стоявшую на пути.

– Жнец нашёл нашу деревню. И теперь каждый день он будет убивать, – паясничал Мямля. – Вы поможете ему убивать? Жнец находит и не спрашивает нас, хотим мы этого или нет. Жнец находит сам, по следам, по словам, по запаху.