Девушка, кажется, окончательно потеряла дар речи, разглядывая столь колоритную парочку преподавателей. Макс, заметив ее замешательство, добавил, словно извиняясь: "Не пугайтесь, у нас тут атмосфера… творческая. Очень творческая."

Макс любил заплетать девушкам язык, говорил быстро, с нарочитым видом важного болвана. Его словесные кружева оплетали собеседника, гипнотизируя своим напором и вычурностью.Он давно уже понял, что совершенно не важно, о чем говорить в такой момент – должно быть все сказано скоро и иметь какую-то схожесть с остроумием. Он сыпал терминами, именами, цитатами и тут же приглашал девушку на свидание.Девушки смеялись, хлопали ресницами, очарованные его напором и уверенностью, и, как правило, не отказывали.

Наконец, новенькая поняла шутку и громко расхохоталась.

Максу явно льстило, что его остроумие привело девушку в восторг.

"А теперь, позвольте, душенька, узнать ваше имя!"

Она ещё немного посмеялась, затем смущённо посмотрела на Макса, потом на Германа и произнесла:

"Марта".

У нее было прекрасное лицо, словно сошедшее со страниц старинной славянской сказки. Русые, с золотистым отливом, волосы обрамляли высокий лоб и мягкими волнами падали на плечи. Маленький точеный нос и пухлые губы отдавали какой-то детской непосредственностью. Глаза глубокого синего цвета источали невинность и чистоту. Легкий румянец играл на щеках, придавая ей свежий и юный вид. Она была настоящим воплощением славянской красоты, загадочной и прекрасной, словно ожившая легенда.

"Значит Макс и Генрих?" – уточнила она их имена.

"Герман. Меня зовут Герман."

"Сразу, Душенька, предупреждаю, к факультету оперы и, в частности к Пиковой даме он не имеет никакого отношения!" – вставил свою шутку Макс и басом пропел: "Уж ночь близка, а Германа всё нет!...."

Марта вновь залилась звонким смехом. Закончив смеяться, она обратилась снова к Герману:

"А тогда с какого? С какого вы факультета?"

Герман немного задумчиво помолчал, затем посмотрел на Марту. Какая-то неуловимая картина пронеслась перед его глазами. Он тихо ответил:

"С факультета цветов, звёзд и несбывшихся надежд…"

Услышав такие слова, Макс закрыл рот от смеха, показывая всем своим видом, что услышал полнейшую бессмыслицу. Он прижался к стенке и стал беззвучно хохотать.

Марта тоже не ожидала такого ответа, однако по ее выражению лица, и по тому, как зачарованно она смотрела на Германа, можно было заключить, что такой ответ пришёлся ей по душе. Она подошла к нему ближе и спросила:

"К вам можно перевестись?"

Дружба Германа и Макса началась ещё в школе. Но так уж получалось, что при схожих физических и интеллектуальных данных, Макс почти во всех сферах опережал Германа. Всего чуть-чуть. Это был даже ни шаг, ни полшага, буквально какие-то считанные сантиметры, секунды, баллы. Чуть быстрее, чуть дальше, чуть точнее, чуть ярче.

Все эти "Чуть" с годами складывались в ощутимое отставание, незаметную, но постоянную тень, сопровождающую Германа.Макс пробегал стометровку на долю секунды быстрее. Занимал первое место в олимпиаде по математике, опережая Германа на пару баллов. Его художественные работы отбирались на районные выставки. А городская вечерняя газета даже отдала целую страницу под статью о новом молодом таланте, который обязательно в будущем прославит их город.

Герман, конечно, старался не показывать своего неудовлетворения вторым номером. Он искренне радовался успехам друга. Но в глубине души росло щемящее чувство неполноценности, тихий вопрос: "Почему не я?". Это не было завистью, скорее, горькое осознание своего места в этой странной паре, где один всегда был чуть-чуть впереди другого.