Например, как-то маленькую Эллу изгнали с детской площадки. Незнакомый мальчик вдруг сказал: «Баба Яга!» и стал бить её совком. Эмма Владимировна, мама Эллы, сделала замечание родительнице ребёнка, вперившейся в телефон. Та оказалась дерзкой, мгновенно ощетинилась:

– А чего вы хотите? Ваша дочь пугает других детей! И мне на неё смотреть страшно! Кто знает, что у такой на уме? – и это говорит мамаша агрессивного мальчишки.

Элла разозлилась, что мерзкая тётка орёт на маму, и швырнула ей песок в лицо с воплем индейца апачи. Ох, как та злыдня блажила! Элла и слов таких доселе не слышала, пока её собственный «нормальный» сыночка методично ломал чужие куличики и гоготал.

Мама после того случая плакала, закрывшись в ванной. И Элла рыдала, да так, что, казалось, сердце вылетит от всхлипов. Девочка не задумывалась о том, что такое несправедливость, но её выжигало именно это ощущение. «Что я им сделала?» – и душа сгибалась, как непослушные ножки, а потом падала и со стуком ударялась об пол.

Осложнялась ситуация тем, что Тюрины жили в глубинке, застывшей во времени и в пространстве. Из достопримечательностей – торговый центр, мекка для всех горожан, тусовочное место. Градообразующим предприятием был завод по производству электроники и микроэлектронных компонентов. Там и работали родители Эллы. Отец, Фёдор Александрович, трудился сборщиком сложных электронных изделий (сенсоров, компьютерных чипов…), а мама, Эмма Владимировна, была секретарём.

В городке не было специальных школ и детских садов для детей с особыми потребностями, реабилитологов, педагогов, которые могли бы помочь Элле. Приходилось ездить в областной центр.

В детском саду девочка не прижилась.

«Характер тот ещё!» и «Не социальная она», – говорили об Элле. Девочка не умела сглатывать обиды. То есть обижать девочку из-за её болезни – нормально, а если она ответила – кошмар, разбойница, хулиганка!

Строптивицу доверили заботам бабушки матери. Валентина Леонидовна была образованной женщиной, но болезнь внучки в какой-то момент довела её до отчаяния, потому она утратила критичность. Как-то бабушка отдала последние деньги за марафон желаний в социальной сети, причём выбрала VIP-тариф, надеясь, что это откроет доступ к сакральным знаниям. Увы, нет. «Вы недостаточно хотели, – ответствовала возмущённой Валентине Леонидовне гуру, проводившая марафон. – Нужно намерение без примеси сомнений, а вам, видимо, просто выгодно иметь больную внучку! Так вы ощущаете себя значимой!»

Вместо реабилитологов бабушка стала водить Эллу в церковь и к ворожеям. Валентина Леонидовна решила: во всём виноваты окаянные бесы, которые кружат вокруг внучки и хотят поработить её чистую душу. Поэтому она дерётся в ответ!

Женщина не видела никаких противоречий в своих воззрениях! В её голове мирно уживались и храмы, и деревенские ведуньи, и эзотерика.

Ярче всего Элла запомнила поездку к одной эксцентричной «колдунье» без переднего зуба, от которой шло неприятное амбре. Женщина обкатывала её яйцами, а потом разбивала их и выбрасывала, нашёптывая что-то зловещее.

– И где же бесы? – спросила девочка.

– Вылетают в окошко.

– А почему я их не вижу?

– Тёмных сущностей могут узреть только избранные люди, душа моя.

– А откуда они у меня? – Элла посмотрела в окно, омываемое осенним дождём. Потёки на стекле были грязными. Видимо, бесы так торопились сбежать, что разбивались. Неудивительно. Наверняка даже им было не по нраву вдыхать аромат, исходивший от ворожеи.

Тётка посмотрела на девочку:

– Ты сама знаешь ответ! – выдохнула она.

– Эм… Нет! – от взгляда этой дамочки Эллу оторопь взяла.