– Ты всем девушкам свадьбу обещаешь? – спрашиваю, устраиваясь боком и подложив под щёку ладони.

Любуюсь, как он водит машину. Как скользят пальцы по рулю. Смуглые, мясистые, со шрамами и выпуклыми венами. Только вот чудятся другие руки. Другие пальцы. Аристократические, длинные, без единого изъяна, прохладные. И скользят они по моей коже, касаются совсем нежно, ласково, словно страшась оставить след, причинить боль. Словно я хрустальная ваза, надави и разлечусь на мелкие осколки.

Миша на светофоре тормозит. Что-то говорит и склоняется ко мне. Пухлые губы скользят, успеваю дёрнуться, и поцелуй смазывается.

– Что ты творишь?!

– Не пойму я тебя. То облизываешься, смотря на меня, то дёргаешься, как девственница от насильника, – фыркает Миха и со злости вжимает педаль газа.

– Прости, я просто задумалась.

– Если не обо мне, то и знать не хочу, – быстро отходит молодой мужчина.

Вот этим нравится. Лёгкостью своей, не напряжностью. Хороший он парень, красивый, да и мозги на месте. И что я вправду ломаюсь? Всё жду большую любовь? Может быть, вот она сидит. Может быть, пригласить к себе и попробовать? Что я потеряю? Друга разве что.

Миха заворачивает во двор и останавливается у подъезда. Пристально смотрит, ждёт, когда я найду свои туфли, поблагодарю и убегу. А я опираюсь на бар между сидениями и тянусь к нему. Мужчина сразу смекает, с громким хмыком перетягивает к себе и накрывает губы поцелуем.

Не успеваем мы даже толком прочувствовать друг друга. На лобовое стекло что-то падает. Громкий хлопок, хриплое «крух» и шелест крыльев пробирают до внутренностей. Дёргаюсь, отталкиваю Мишу и заваливаюсь на своё кресло. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. А я смотрю на долбанную птицу. И трещину на лобовом. Именно она врезалась в стекло, упала на капот и теперь пытается оклематься и взлететь.

– Чёрт! Стекло мне помяла пернатая скотина! – всем корпусом подаётся Миха и карябает ногтем трещину.

Молчу, просто смотрю на птицу, вжимаюсь спиной в кресло и очень стараюсь унять этот дурацкий удушливый страх во всём теле. Чёрная птица будто специально не улетает, смотрит одним чёрным бездонным глазом, будто в душу проникает.

– Ворон? Впервые вижу в нашей местности, – комментирует теперь птицу молодой мужчина.

– Господи, Швецов! – выхожу из ступора и шарю по полу, хватаю туфли за каблуки и распахиваю дверь, – Тебе бы в орнитологи пойти. Такой дар пропадает!

Фыркнув, выпрыгиваю из авто и иду домой. Дурак. Мог бы узнать, не испугалась ли я. Видел же, что затряслась от страха.

– Линка, стой! – обходит машину Миха и прогоняет птицу. Ворон с громким карканьем взмывает в небо, опять вызывая дрожь во всём теле. – Да постой ты!

– Езжай домой. Ничего не будет. Это был знак! – машу туфлями и бегу в подъезд.

– Продинамишь сейчас, потеряешь. Я год за тобой бегаю, больше не буду! – рявкает мужчина.

– Не велика потеря, – огрызаюсь и разворачиваюсь, чтобы ещё в лицо рассмеяться. Вот он, рыцарь в сияющих доспехах, условия будет ставить и шантажировать? Только замечаю тёмную фигуру, притаившуюся в тени фонаря и деревьев за машиной Миши, и замираю.

Миха впечатывает меня в себя, обнимает за талию, в глаза заглядывает, старается поймать взгляд. Шепчет что-то, губами щиплет скулу. У него горячие ладони. Ощущаю жар от кожи сквозь платье. Но вспоминаю другие. Прохладные, жёсткие, опасные. И эта фигура в тени. Она не двигается, не шелохнётся, никак не реагирует. Возможно, просто моё бурное воображение.

– Миш, там кто-то стоит и смотрит на нас, – шепчу, когда он добирается до моих губ. Мужчина тут же разворачивается, полностью закрывает обзор и, набычившись, с прищуром сканирует двор.