Солнце, луна, святая, смерть.

– Вот и конец игры, – сообщил Джеймсон, и в его интонации было что-то неуловимое, но пробирающее до глубины души.

Я прошла испытание, придуманное Джеймсоном, но нас с ним ждало еще много игр. Такие, как мы, без них просто жить не могут.

– Подождем, пока часы пробьют полночь? – предложила я.

– Вообще, они в полночь молчат, – пояснил Джеймсон. – Процессия последний раз появляется в одиннадцать, а сейчас одиннадцать сорок четыре. – Он многозначительно на меня посмотрел.

Что ж, к финишу-то я пришла, но почти в самый последний момент.

– Кажется, у меня блестящие шансы на победу, – заметил Джеймсон.

Я увидела в этих словах намек на дальнейшие переговоры.

– Дай мне время подготовиться до полудня, – попросила я. – А я взамен сделаю три раунда вместо пяти. Ты должен будешь их пройти до полуночи.

Джеймсон внимательно смотрел на меня в темноте. Его лицо тонуло во мраке, но моя память без труда дорисовывала недостающие черты.

– Теоретически меня можно уломать на такое, – сообщил Джеймсон. – Продолжай.

– Ну… – Я вытянула руку, поймала его за рубашку и потянула к себе. – Если не дашь мне время до полудня, придется мне всю ночь уделить подготовке. А значит, я с тобой в отель не вернусь.

– Вот это удар под дых! – воскликнул Джеймсон. – Я согласен.

Я вскинула бровь.

– То есть даешь мне время до полудня?

Джеймсон улыбнулся.

– Да, смирюсь как-нибудь с твоими условиями.

Тут я безо всякого предупреждения толкнула его и понеслась прочь, быстро растворившись во мраке.

– Поймай меня, если сможешь, Хоторн!

Пока я перевязывала рану над ключицей Джеймсона, у меня и самой сердце заколотилось как сумасшедшее – его неумолимый, бескомпромиссный стук отдавался пульсацией в шее. Закончив перевязку, я снова положила ладони на обнаженную грудь Джеймсона.

– Наследница, – прошептал он, умоляя меня продолжать. Умоляя отдать ему всю себя.

С таким же успехом можно было попросить у солнца, чтобы оно сияло. Я не знала, какие секреты он от меня скрывает и что с ним произошло за последние двенадцать часов, но нас крепко связывала неизбежность.

Я мягко прижала Джеймсона к стене, задев его бедра своими.

– Скажи, что ты в норме, – потребовала я.

– Куда лучше, чем в норме, – с жаром возразил он.

Мы почти соприкасались губами. Таити. Таити. Таити. Как же трудно было не проронить это слово. Чтобы отвлечься, я заскользила руками по его груди. Ниже. Ниже. Ниже. Сердце заколотилось еще быстрее. А время замедлилось.

Джеймсон оттолкнулся от стены и впился в мои губы своими.

А потом, резко отстранившись, приказал таким тоном, что сразу стало ясно – он совершенно этого не хочет:

– Ну же, говори, Наследница.

Он не хотел, чтобы я произнесла заветное слово. Но выбор оставался за мной.

Один день назад…

Пока я готовила для Джеймсона серию загадок в хоторнском стиле, я убедилась в его правоте. Прага – это особенный город, и он как нельзя лучше подходит для наших игр.

Когда мы снова поднялись на крышу отеля, взобрались на вершину купола и встали у шпиля, я вручила Джеймсону четыре предмета. Нож и ультрафиолетовый фонарик я позаимствовала из его инвентаря, но добавила еще кое-что от себя: а именно отпариватель и маркерную ручку. На подготовку у меня было несколько часов – тут уж не до разгула креативности.

Но некоторые коварные замыслы воплотить все-таки получилось.

Джеймсон внимательно изучил все предметы. Начал он с ручки и первым делом рассмотрел крупные буквы, выгравированные на ее корпусе. A Very Risky Gamble. Весьма рискованная игра