«Нет, – подумала я, опустив руку. – Никакой это не треугольник. А стрела».

Стена Джона Леннона радовала глаз яркими цветами. По всей видимости, тут поработал не один художник, вооруженный баллончиком с краской. Любуясь этим изобилием оттенков, узоров и рисунков, я гадала, сколько же раз ее вообще красили.

– Когда-то любой желающий мог оставить тут свой рисунок, – пояснил Джеймсон. Он подошел ближе и приложил ладонь к стене рядом с ярким неоновым портретом Леннона. – А сейчас рисовать можно только маркерами и на определенном участке. Пользоваться баллончиками могут только приглашенные художники. А если кто-то другой рискнет… служители закона примут его с распростертыми объятиями.

Уж кто-кто, а Джеймсон точно не мог похвастать особой законопослушностью. Я огляделась. Камер вокруг было предостаточно.

Я ждала, что он начнет меня подначивать, попробует взять на слабо, но Джеймсон молчал. Разум подсказывал очевидное: следующая зацепка – где-то на этой стене.

«Учитывая размеры этого гигантского холста, найти тут подсказку не проще, чем иголку в стоге сена», – подумала я.

Где-то минуту я обдумывала, какую стратегию лучше применить, а потом выбрала ту секцию стены, которая была исписана словами, и начала читать с нижнего края. Взгляд скользил по надписям на самых разных языках. Но ничего похожего на почерк Джеймсона мне так и не встретилось.

И на следующем куске стены.

И на следующем.

В конце концов я переключила внимание с той части стены, где разрешалось писать всем, на те участки, где без особого разрешения рисовать было нельзя.

– Надеюсь, ты не попал на камеры, – сказала я Джеймсону. – Алиса придет в ярость, если узнает.

Он улыбнулся.

– Упаси бог.

Покачав головой, я вернулась к работе. За поисками прошел целый час, а потом и второй. Я с головой ушла в море красок, символов, надписей, искусства. А потом вдруг услышала мелодию – это заиграла уличный музыкант. Девушка.

Причем выбрала она именно «Do You Want to Know a Secret?».

Я направилась к ней. Она встретила меня почти хоторнской, магнетической улыбкой. Проследив за ее взглядом, я увидела, что сверху на стене кое-что есть.

У самого краешка стоял баллончик с краской.

Казалось бы, взобраться на такую стену невозможно: она была футов двадцать в высоту, без выступов, за которые можно было бы уцепиться, к тому же кругом висели камеры.

Но я, как никто другой, знала: некоторые живут ради того, чтобы проворачивать невозможное. Например, Джеймсон. И я.

Если я попаду в выпуск новостей, Алиса прибьет меня на месте. И Джеймсона тоже. И, возможно, Орена – за то, что не стал всему этому мешать. Но разве можно жить без риска?

Я дождалась сумерек. Продумала план. Исполнила его.

И заполучила баллончик. Скорее всего, думала я, даже просто стоять с краской в руке у стены достаточно, чтобы меня арестовали, вот только сомнения – это непозволительная роскошь, если до полуночи нужно разгадать еще две загадки.

Я оглядела стену – наверное, уже в сотый раз. Ну что, краска у меня, а дальше как быть? В голове яркой молнией сверкнула догадка.

Я подняла левую руку ладонью вверх, а правой пшикнула на нее из баллончика. Интуиция не подвела! В баллончике – совсем не краска. Готова спорить на деньги, что это химический состав для проявления невидимых чернил. Но возникает еще один вопрос. На какой участок стены его наносить?

Сердце замерло в груди, и, прежде чем оно снова застучало, ко мне пришел ответ. Ни на какой.

Когда я хотела нанести жидкость из пузырька на открытку, Джеймсон остановил меня словами «чуть позже», из чего нетрудно было сделать вывод, что… время открытки еще не пришло.