*

Не прошло и дня, как кипящий восставшими чувствами Завьялов пробрался в номер Лилии. Чему она сама способствовала, незаметно заскочив в оставленный пустым номер Петра, и оставив у него под подушкой записку: «Петя, давай увидимся. Приходи ночью». Однако за одной ночью потянулась и следующая…

Пожалуй, не встретишь на земле такого человека, кто не пронёс бы через свою жизнь самые добрые и тёплые воспоминания о первой любви. Но для Петра ночные встречи с Лилей были не просто воспоминаниями, они воплотились в безумную полную страсти и нежности реальность, созданную сконцентрированной за всю жизнь и нереализованной энергией и фантазиями. Три недели невероятной любви, о которой он вспоминал потом всю жизнь – и наяву и во снах. В самые жаркие минуты сближения с Лилей Пётр даже обращался мыслями к Богу, искренне считая, что это силы небесные вернули ему всё то, что он не смог получить в былые годы юношеских мечтаний и мужских страданий.

Завьялову до самозабвения захотелось изменить свою жизнь и перевоплотиться самому. Стал задумываться о разводе с Таней, пытаясь обосновать свою неверность её относительно лёгким поведением в отношениях с другими шахтёрами. И, конечно же, главенствующей мыслью была «уехать». Забрать Лилю с дочкой и – куда-нибудь в столицу. Или за границу. Пётр стал ходить в спортзал, записался в библиотеку профилактория, где, не слушая рекомендаций сотрудников, взял англо-русский разговорник и несколько книг со стихами, которые потом в предутренний час читал у окна апартаментов для Лили.

Ему казалось, что она тоже переживает аналогичные чувства. Лиля рассказывала ему о своих отношениях с мужем Юрием. Первые годы жизни складывались, как ей казалось, счастливо. Заботливый хорошо зарабатывающий муж, богатые свёкры, полностью взявшие на себя все расходы на содержание, лечение и воспитание родившейся дочери. Защитив диплом энергетика, Лиле даже работать не пришлось. Муж Юрий сказал однозначно: «Пока я жив, моя жена будет сидеть дома!»

Вскоре подаренную на свадьбу квартиру разменяли на просторный дом с мансардой, где оборудовали бильярдную, куда каждый день к Юрию стали приезжать друзья. Поначалу ей нравилась такая кутежная, полная встреч и знакомств жизнь. Пока, наконец, не поняла, чем занимается её муж со своими друзьями.

– Ты даже не представляешь, Петь, что они творят, – призналась как-то Лиля. – Все вот эти площадки, где металлолом принимают, всё под их контролем. Прокурор и менты в доле, они тоже шары покатать любят. Шахту вашу обобрали до нитки. Про продажу углей и махинациях на госдотациях только ленивый не слышал. Ты думаешь, вам действительно не поступает новое оборудование, потому что денег в бюджете нет? Да как бы ни так! В лучшем случае, номера инвентарные перебьют, новое – продают на сторону частникам, а вы на старье уголёк долбите. А в основном переоснащения шахт в кабинетах министра и гендиректора делаются. По документам вы в золоте купаетесь. Только золото это они по карманам растаскивают и квартиры по всей Европе покупают. Запасные аэродромы готовят. Юра стал совсем чужим. Ко мне относится как к вещи какой, заложницей в склепе живу. Да и любовниц у него как у моряка шлюх – в каждом порту, где причалит. Ни уйти от него не могу, ни жить с ним. Ни от его бурлящего холодного берега отчалить, ни, прости и пойми правильно, к твоему, такому сладкому и тихому, причалить никак не могу. Да и дочку он любит, и она его… И что теперь делать – ума не приложу.

*

Три недели минули незаметно, как одно мгновение. Приняв последнюю, положенную по процедурному расписанию, ингаляцию, Петя вернулся в свой номер собрать вещи. Наступило время нежеланного возвращения домой. Брежнев встречал его с ехидной улыбкой: