– Слушай, можешь держаться кремнем сколько угодно, но, когда тебе действительно угрожает опасность или что-то вроде того, не бойся обратиться за помощью.

– Мне не угрожает опасность. Я в полном порядке.

Буду в порядке, когда увижу одну полоску на тесте.

Рэй в упор смотрит на меня, словно должна уловить немое требование. И я понимаю, но не хочу. На самом деле то, что начинаю понимать его с полуслова, уже равноценно тревожным сигналам.

– Он никогда не трогает меня. Я оступилась на лестнице ночью!

– Вы на разных уровнях, Сиенна. – Его голос звучит ровно, как будто Рэй преисполнен уверенностью в том, что озвучивает. —Люди всегда будут задавать вопрос, что ты в нем нашла, а ты не сможешь придумать ответ. Его нет. И однажды ты проснешься с мыслью, что зря потратила время на человека, который тебе не подходит. Который тебя недостоин.

– Я не стану обсуждать с тобой личную жизнь, – натянуто произношу в ответ, сжимая кулаки.

Рэй улыбается краешком губ, но не могу разглядеть свойственное ему озорство.

– Ты уже задумываешься об этом.

Я остаюсь непробиваемой.

– Ты не знаешь меня, чтобы быть уверенным.

– О, я весьма наблюдателен.

Рэй удерживает мой взгляд, из-за чего мурашки бегут по коже, ведь мы абсолютно одни на огромном футбольном поле. Нас окружают высокие стены и… отсутствие людей, даже если начну кричать что есть мочи, никто не услышит. Бежать некуда, спрятаться негде и не за кем. Может быть, так выглядит план: заманить меня в ловушку. Что ж, у него получилось. Капкан захлопнулся. Моя физическая подготовка уступает его. Его ловкость превосходит мою. Кто знает, что он сделает: скрутит руки, навалится сверху или того хуже. Я гоняю подобные мысли по порочному кругу, испытывая смешанные ощущения, ведь Рэй вовсе не похож на сексуального маньяка. Но и Тед Банди был весьма обаятельным парнем, совершающим страшные вещи.

– Ты боишься меня, – парирует Рэй, предупреждающе сверкнув глазами. – Снова этот забитый взгляд. В самом деле, Сиенна? Я похож на того, кто возьмет тебя силой?

– Я… – Голос надрывается, а в голове не возникает ни одного гуманного возражения.

– Я предпочитаю девушек, которые стонут от удовольствия, а не скулят от страха.

По телу пробегает странная волна, которой не могу дать определение, кроме того, что его откровения немного смущают.

Рэй приземляется на землю и, похлопав по местечку рядом, ставит локоть на шлем, но рука соскальзывает, и он падает, распластавшись на траве.

Я прыскаю. Начинаю хохотать и в уголках глаз собираются слезы. Может, у меня истерика, а может, ситуация действительно забавная. Слушать собственный смех так необычно, я забыла, как он звучит. И я ужасно скучала по нему, даже если сейчас он вызван неуклюжестью Рэя, который тоже смеется, приложив ладонь к затылку.

– Чертова штуковина, – хмыкает он. – Это было больно, но красиво.

– Красиво? – Изумляюсь я. Кто вообще называет несуразную грациозность – красивой?

– Я о твоем смехе.

Я резко замолкаю. Дыхание перехватывает, и я молча устраиваюсь подальше от него. Нацепив серьезное выражение, вытаскиваю конспекты. Пытаюсь унять дрожь в руках, но получается плохо. Волнение выдает. В воздухе повисает напряжение или накручиваю себя, ведь Рэй выглядит совершенно беспечно в родной среде, как будто выпаливать подобные комментарии вполне обыденное явление. Как будто у него напрочь отсутствует фильтр между мозгом и ртом. Он запускает пальцы в волосы, пытаясь совладать с непослушными прядями, которые вновь падают на лоб. Белоснежная форма сегодня, на удивление, чистая. На рельефной груди вышит семидесятый номер. Вытянув длинные и подтянутые ноги, одну из которых сгибает в колене, Рэй опускает ладонь рядом с блокнотом, который лежит поверх ежедневника. Внимание фокусируется на нем. Будь возможность сжечь его, чтобы Рэй никогда не получил часть меня, могла пойти на отчаянный шаг.