– Не опаздывай на съемку, Ларсон, или не появляйся у меня на глазах, – предупреждает Уилл.

Я поднимаю руку и показываю средний палец.

Я покупаю два стаканчика кофе в старбаксе, один из которых донельзя забит воздушными сливками и разноцветной посыпкой, после чего спешно ретируюсь в университетский двор, где в теплую погоду расставляют столики и лавочки для любителей осенней поры или для фанатиков поморозить задницу на холодной деревяшке. Сегодня невероятно солнечно для начала октября, к тому же суббота, а я тащусь в свой законный выходной в университет. На небе ни облачка, теплый ветерок прогуливается по открытому пространству, окруженному высокими кленами, в тени которых можно укрыться от солнца. Шелест листвы затмевает городской шум, пестрые оттенки украшают каменную брусчатку и кружат в воздухе, плавно оседая на увядающий газон. Осень – довольно эффектное время года, если закрыть глаза на дожди.

Среди небольшого сгустка студентов обнаруживаю девушку, на которую охочусь как какой-то ополоумевший псих. По мне плачет судебный запрет на приближение.

Хелена приняла позу по-турецки и лениво потягивает напиток через трубочку, сконцентрировав внимание на блокноте. Тонкие пальцы обхватывают карандаш и совершают легкие наброски. Она не обращает внимания на громкий смех за соседним столиком, игнорирует слабые порывы ветра, абстрагировавшись от внешнего мира. Волнистые локоны собраны в заколку на затылке, короткие волоски отделились и обрамляют лицо. Колготки из крупной сетки прячутся под уже знакомыми шортами, на ногах грубые ботинки. Я не могу сдержать улыбку, изучая черную рокерскую футболку, лицевую сторону которой украшает жирная надпись Ramones и логотип группы.

Не удержавшись от соблазна, заглядываю в блокнот, как только приближаюсь.

На белоснежном листе успеваю рассмотреть человеческий образ. Я никогда не увлекался живописью, но с радостью предоставлю себя в качестве холста. Это чертовски сексуально, к тому же она весьма хороша в своем деле. В голове вспыхивает картинка, где нахожусь между притягательных бедер и наблюдаю, как она рисует на моей груди. Скоротронусь умом от количества фантазий, одолевающих разум.

– Как ты любишь: извращенный кофе.

– Решил произвести впечатление? – Прищуривается Хелена, не решаясь принять напиток. – Или там что-то подмешано?

– Серьезно? – Я брезгливо фыркаю, искренне обескураженный подозрениями. Это, черт побери, выше моего понимания и в какой-то степени оскорбительно. – Я похож на того, кто подмешивает афродизиак девушкам?

– Тест по двум прошедшим темам, – кивнув подбородком на бумагу, сообщает она, игнорируя вопрос. – Напряги извилины и попытайся ответить правильно хотя бы на половину.

– Мне полагается награда, если отвечу правильно на все?

– Получишь зачет.

– Слишком скучно. Не ставь на чашу весов себя и зачет.

Ее взгляд красноречивее тысячи слов.

Я шумно вздыхаю и беру карандаш, вчитываясь в вопросы.

Память не подводит, может быть, не такой уж я и безнадежный разгильдяй. Старания не напрасны, я не хотел упасть в грязь лицом. Зачет жизненно необходим, не перестану это повторять из раза в раз, чтобы не сдаваться. Все полетит в тартарары, если дам слабину и пущу изучение на самотек. К тому же вижу в этом способ добиться ее расположения и доказать, что я не один из слабоумных спортсменов, который думает членом, а руководствуется наставлениями задницы.

– Какая у тебя специализация?

– Не болтай, – командует Хелена, возвращаясь к рисованию.

– Это самый невинный вопрос, который задавал.

– Изобразительное искусство и дизайн, – произносит она и выглядит при этом так, будто хочет отрезать собственный язык.