– Ты скажешь или помочь? – Подняв бровь, обращаюсь к Уиллу и устраиваюсь у кухонного гарнитура, сложив руки под грудью. По большей части, чтобы не пустить в ход кулаки и не вправить ему мозги.

– Ничего особенного, – негромко произносит он, как будто смущается. Я, кажется, запутался и уже не понимаю, знакомы ли мы вообще. Может быть, у него появилась точная копия, разве что скрытная. А, может быть, так влияет Джейн. Он медленными шажочками пробивается сквозь тернистый путь, который на деле выглядит так, будто отдаляется. Какая-то часть меня начинает бастовать, требуя сохранить дружбу, взявшую начало в средней школе. Не представляю, чтобы мы разошлись по разным сторонам земного шара и перестали общаться.

– Каллоувей занял позицию квотербека, – сообщаю я, метнув короткий взгляд в сторону Трэва, который приступил собирать сэндвич, нацепив выражение а-вот-это-интересненько, но в то же время остается невозмутимым.

– Я догадывался, – обыденным тоном, в котором нет и намека на удивление, доносит товарищ. Он сдувает непослушные каштановые пряди, лезущие в глаза, и добавляет: – Он сутками на поле пропадает. Может быть, ночует там же.

– Он и раньше там сутками пропадал. – Возвращаю внимание к виновнику торжества и фыркаю. – За кого ты нас принимаешь? Мы не просто соседи, придурок, а друзья. Тебе дать точную трактовку термина?

– Я в курсе. – Уилл вздыхает и разминает шею наклонами, стуча карандашом по столу.

Трэв присоединяется ко мне и ехидно улыбается, с аппетитом уплетая сэндвич. Ему всегда доставляло огромное удовольствие, когда дерут задницу Каллоувея. До сих пор не понимаю, чем это вызвано. Разве что причина кроется в Одри, которая, если присмотреться, на сегодняшний день интересует Уилла настолько же, насколько королевская семья. Нисколечко, если быть конкретным.

– Тогда какого черта ты молчишь обо всем, что происходит? Может, под бумагой билеты в Вегас и планы тайной свадьбы?

– Она явно не за горами, – подтверждает Трэв. В его серых глазах вспыхивает замешательство. Он снимает маску равнодушия и выглядит растерянным. – Ты хотя бы планировал рассказать?

– После первой игры, – Уилл смотрит на нас исподлобья, будто хочет избежать дальнейшего обсуждения.

О, как бы не так!

– Охренеть, мы даже не приглашены! – Я морщусь и, расставив ладони по столу, нависаю над ним. – Знаешь, что, Каллоувей, я приду, хочешь ты этого или нет.

Он вскидывает бровь, а грудь дрожит от беззвучного смеха, пока я перебираю наброски, чтобы выяснить ближайшую дату матча.

– Это не похоже на угрозу.

– Так поступают друзья, засранчик, – говорю я и, улыбнувшись находке, размахиваю бумагой в воздухе. – Ух ты, игра уже на этой неделе. Завтра.

– И что ты собираешься делать?

– Нацеплю джерси с твоей фамилией и совершим каминг-аут, если свет прольется на другие грязные секретики, которые хранишь при себе.

На самом деле, секретов у него предостаточно. Я все еще помню неожиданный звонок от старшего братишки, который хотел узнать через нас, чем живет Уилл. Понятия не имею, что ответил Трэв и Коди, но я вежливо предложил Роланду катиться на хрен, поставив себя на его место. Дерьмово, когда о тебе узнают через друзей, особенно те, с кем на грани ядерной войны. Стоит на горизонте появиться Роланду, как Уилл принимает оборонительную позу и еще некоторое время ходит мрачный. Не знаю, что между ними происходит, и предпочитаю не вмешиваться в семейные терки.

– Буду кем-то вроде твоей личной хоккейной зайки, Каллоувей, имей в виду.

Уилл кривится от отвращения, а я направляюсь в комнату, где намерен упасть на кровать и ближайший час пялиться в потолок, потому что… черт, я давно так не делал. Что ж, и не сделаю, каждую минуту свободного времени приходится посвящать зачету и зубрить заметки, которыми поделилась Хелена. Не составит труда признаться, что обязан ей. За пару дней в моей голове усваивается столько информации, сколько не уложилось за год.