Я обернулась, не узнав голоса.

Надо мной стоя мужчина лет тридцати пяти, с черными глазами и загорелой кожей. Он немного улыбался. Его волосы были лощено зачесаны назад, и как будто влажноваты. Про таких мужчин говорят – дьявольски привлекателен.

– Габриэль, что ты здесь делаешь! – Леонардо бросил свою работу и резко подошел к нам.

– Пришел по делу, – ответил тот. И немного сменив тон, добавил. – Может, ты мне преподашь несколько уроков? Всю жизнь мечтал рисовать так.

– Почему ты вечно подкрадываешься? Сколько раз повторять, без стука не входить, и предупреждать заранее о своем приходе.

– Так не интересно. Приятнее, заставать человека в необычных положениях.

– Я же сказал, что я буду занят все время. И сказал, чтобы ты предупреждал о своем приходе заранее.

– Да, да, – слабо обращая внимание на маэстро, произнес другой человек в мастерской.

– Ну и как вам шедевры эротического искусства Леонардо? Впечатляет, правда?

– Вы тоже художник?

– Жалкий ученик мастера, – немного нахально ответил Габриэль и обольстительно улыбнулся.– До его уровня мне никогда не дорасти.

– Самокритика – тоже хорошая вещь!

Он улыбнулся, поведя бровью, и не сводил взгляда черных глаз.

– Надолго к нам?

– На месяц, другой, – ответила я, мягко улыбнувшись.

– Надо будет обязательно показать вам Венецию.

– Мне уже показали, – улыбнулась снова.

Он взглянул на Леонардо и возвратился глазами ко мне.

– Ну, Леонардо – эстет! Уверен, что настоящий город Вы не увидели! Злачные места, где собираются гуляки и грабители, непризнанные гении и скупщики краденного, творческие личности и проститутки мира искусств….

– Проститутки мира искусств?

– Натурщицы, – пояснил он, – мечтающие остаться на полотнах великих художников.

– Например, на Ваших?

Мужчина засмеялся.

– Не гнушаюсь и этим, – ответил он, улыбнувшись от уха до уха.

И провел рукой по подбородку, на котором блеснул роскошный перстень с рубином.

– Хватит нести всякую чушь! – резко оборвал его Леонардо.– Не слушай его, он как всегда по-идиотски себя ведет, – обратился художник ко мне.

Пришлось улыбнуться Леонардо, чтобы разрядить обстановку.

– Пойдем, раз уж ты меня так хотел видеть, поговорим!

И он буквально вытолкал гостя из мастерской. Я осталась одна, вздохнула и еще раз обвела взглядом портреты, постучала пальцами дробь, потом встала и подошла к окну, у которого стояла еще парочка нужных полотен. Мимолетом взглянула в окно и резко замерла от удивления. Окно выходило на улочку. На ней стояли Леонардо и Габриэль и о чем-то очень сильно спорили. Мне это показалось странным. Художник так разозлился, что размахивал руками как настоящий итальянец, чего раньше я за ним не замечала. Диалог длился довольно долго, спор не собирался разрешаться.

Не придав увиденному особого значения, я отвела глаза и протянула руку к картинам, схватила и принесла их к столу, за которым работала. Усевшись, стала разглядывать. Это были совсем другие работы. В углу значилось место – Тоскана. И дата. Я разглядывала нарисованную женщину, и не могла понять, что меня в ней притягивает. Что-то щелкало в мозгу, но понять, что именно я не была готова. Женщина была обнажена, лишь в некоторых местах прикрыта черным кружевом. Ее формы, ее каштановые волосы до плеч, ее карие глаза, – что-то казалось смутно знакомым, но я не могла понять, что. Бросив это занятие, пошла дальше в своей работе. Леонардо снова ворвался в мансарду, запыхавшись, и старательно пытался сделать свою улыбку более естественной.

– Надеюсь, ты не обратишь внимание на болтовню этого грубияна! Он обожает провокации и постоянно говорит неправду.