– Тогда ты станешь первым, кого посадят за математику. У нас тут счёт – до пяти, потом идёт «много», потом «нету».

– Ну, значит, пора учить. С «двух плюс два».

Настасья встала.

– Если научишь Пафнутия считать – поверю, что ты волшебник.

– Кто такой Пафнутий?

– Местный писарь. Липкий, как мёд на сапоге. Всё записывает. Но читать не умеет.

– Убедил.

Тем временем, на опушке деревни, другой разговор – куда менее ироничный.

В тени дуба стояли трое. Один из них – высокий, в кольчуге, с лицом, будто вырезанным из дерева, с острыми глазами и тёмным шрамом поперёк подбородка.

Караш-Буга, воевода Орды.

– Значит, ты видел его?

– Да, воевода, – заискивал гонец. – Он говорит странно. О капусте, о дани, о небе… И у него есть коробка, что светится!

– Коробка?

– Свет. Как от огня. Но изнутри.

– Он шаман?

– Или шпион.

Караш прищурился.

– Если шаман – к хану. Если шпион – к костру.

– Он… с бабой. Настасьей. Та, что лечит.

Караш хмыкнул.

– Тогда костёр ждать не будет. Пришли двух. Без шума. Посмотрим, что за зверёк прибился к нашему стойлу.

В деревне Жбан уже собрал вокруг себя троих:

Мальчишку по имени Гаврило – тот отвечал за доставку листьев.

Деда Фому, который кивал на всё, не понимая ничего.

КPI, которая вдохновляюще хрюкала, если идея казалась особенно абсурдной.

– Итак, коллеги, – говорил Жбан, водя по доске палкой, – сегодня наша задача: научить деревню, что информация – это сила. А сила – это зерно. А зерно – это KPI. А KPI – это… ну, она.

– Хрю, – сказала KPI.

Фома кивнул. Гаврило хлопал глазами.

– Сначала мы заведём учёт капусты. Потом – дров. Потом – людей.

– Людей тоже учесть?

– Да. Кто сколько работает, кто где прохлаждается…

– Это как знать, кто ленив?

– Именно.

– А если староста?

– Тогда лучше молчи.

Жбан улыбнулся.

Пошло. Пошло. Началось. Пусть с капусты – но это был шаг.

А в кустах – шорох.

И тихий голос:

– Это он. Смотри, как размахивает. Убрать?

– Пока – нет. Подождём. Пусть говорит. Мы послушаем.

– И вот, если мы пересчитаем все мешки – поймём, что у нас есть дефицит, – объяснял Жбан, выцарапывая на бересте график из «крючков и кружков».

Гаврило смотрел, как будто видел магию. Фома кивал с благоговейной регулярностью, независимо от смысла. KPI валялась у ног и пыхтела, как начальник после совещания.

Настасья наблюдала издали. Улыбка на её лице была не радостной, а осторожной. Как будто она видела впервые, как человек, которого считала сумасшедшим, строит дом из ветра – и у него это получается.

– А теперь самое главное, – говорил Жбан, – мотивация. Кто больше дров принес – получает… не знаю… ухо сушёного судака. Или что у вас тут ценится?

– Глина, – сказал Фома. – Много глины – много мисок. У кого нет мисок – тот ест с пола.

– Прекрасно. KPI по мискам.

– Хрю, – подтвердила KPI.

Гаврило захлопал. Где-то сбоку, на крыльце, кто-то прокричал: «Он будто бы князь, только не пинает!»

Настасья подошла ближе.

– Ты… действительно думаешь, что это сработает?

– Нет, – честно сказал Игорь. – Но если не пробовать – точно не сработает.

– Ты странный. Но не глупый.

– А ты – храбрая. Но осторожная.

– Это из-за трав. Они учат ждать, пока закипит, но не вскипит.

Они посмотрели друг на друга. В этом взгляде – не было влечения. Только уважение, тонкое, как нитка между берегами.

Внезапно – громкий гудок рога.

Игорь вздрогнул.

– Это что? Фаер-дриль?

– Это тревога. – Настасья резко напряглась. – Пришли воины. Ставка.

Все замолчали. Даже KPI подняла голову.

С холма спускались всадники. Три фигуры, в кольчугах, с флажками, на которых – золотая орда.

– Они ищут кого-то, – сказал староста, выбежавший вперёд. – Говорят, от хана. Велено: “Где чужак – покажите”.