– Экономика – это не только умение щёлкать на счётах и копать ямы, – сказала она. – Это также отношения между людьми, антропология и психология.

– Если бы я был владельцем компании, я бы назначил Вас своим заместителем, – заявил Илья.

Ладно уж, – усмехнулась она. – Садитесь за стол. Поедим дары природы.

Илья вышел из квартиры, привычно спустился по лестнице во двор и побрёл к дому, где жили родители.

Мама открыла входную дверь и поцеловала его.

– Заходи, сынок, – вздохнула она. – Отец хочет с тобой поговорить.

– Что-то случилось, – спросил Илья.

– Ничего, связанного с нашим здоровьем и материальным положением, – произнесла мама.

Семён Эмильевич поднялся с дивана и подошёл к сыну.

– Мы жили в стране, режим которой стремился к нашей полной ассимиляции и фанатично боролся с нашей еврейской духовностью. Мы десятилетиями были там лишь евреями по крови. Хотя во время горбачёвской перестройки возникли еврейские общины и стала развиваться еврейская культура и искусство, подавляющее большинство народа проявило к этому полное равнодушие. Многие из нас приехали в Израиль атеистами и абсолютно светскими людьми. Даже не сионистами, желающими жить и растить детей в этой стране. И всё же некоторые из нас испытывают духовный вакуум и стремятся заполнить его.

– Не понимаю тебя, папа.

– Ты знаешь, где сейчас твой брат?

– А что с ним? Что он делает?

– Он учит Тору. Утром поел и ушёл с соседом.

– Сосед верующий?

– Ещё какой! Он в вязаной кипе, из-под рубашки свисают с двух сторон цицит. Женат, у него четверо детей. Живёт в соседней квартире. Приехал года три назад из Литвы. Конечно, говорит по-русски. По образованию инженер-электронщик.

– Какой он человек?

– Славный, приветливый. Всегда здоровается и предлагает помощь. Жена просто красавица.

– Озадачил ты меня, папа. И что я могу сделать?

– Поговори-ка с ним, как старший брат. Ведь можно просто интересоваться Торой и иудаизмом. Но стать ортодоксом?

– Не думал, что у него такие задатки, – вздохнул Илья. – Умница, замечательный программист. Живи и наслаждайся жизнью. Я с ним поговорю.

– Понимаешь, мы не против жить рядом с религиозными людьми, – заметил отец. – Но соприкасаться с ними в быту, делить с ними одно жилое пространство…

– Юра в последнее время даже еду себе сам готовит, – произнесла мама. – Я задала ему вопрос. Он ответил, что хочет есть только кошерную пищу. И это, я уверена, только начало. Он может пойти учиться в ешиву. А потом жениться и наплодить детей. Мы, конечно, вынуждены будем отделиться от него.

– Я попробую его убедить.

Илья поднялся со стула и обнял маму.

– Он может явиться поздно, – произнесла она. – Иди-ка ты домой.

– Завтра у нас ульпан. Я с ним поговорю.

Он положил руку на плечо отца и направился к выходу. Домой он возвращался не торопясь, стараясь собраться с мыслями и найти доводы, которые могут остановить брата.

Дома все уже готовились ко сну, терпеливо ожидая от Ильи какой-то новости.

– Как дела у родителей? – спросил Борис Петрович.

– Всё нормально. Проблемы у Юры.

– Что с ним?

– Стал учить Тору. Похоже, он склоняется к иудаизму.

– Неожиданный поворот. И что хотят от тебя родители?

– Просят поговорить с ним.

– Попробуй, – вздохнул Борис Петрович. – Но шансов мало. Он находится, я думаю, под влиянием серьёзных людей, раввинов. В любом случае, не нужно отчаиваться, даже если твой брат станет религиозным. Среди них много замечательных людей.

– Я понимаю. Но родители, конечно, волнуются.

– Им придётся принять действительность такой, какова она есть. Здесь другая социальная и духовная среда. Нужно быть ко всему готовым.