Ответил Ноа тем, что пустил машину задним ходом и со всех сил нажал на педаль газа. Он чуть не сбил того человека, вылетая с парковки.

– Мерзкие папарацци. Это чертовы паразиты, – пробурчал он, засовывая в рот сигарету.

Я испустила дрожащий вздох и оглянулась на Сэма. На его лице было написано такое же встревоженное выражение, что и на моем.

Я вновь перевела глаза на Ноа, правая рука которого болталась поверх руля, дым закручивался вокруг его лица, как призрачная маска.

Он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд.

– Спасибо, что привезла его домой, – сказал Ноа. – Прости за беспокойство.

Я прикусила обе губы зубами и стала возиться с пуговицей на блузке. Настроение Ноа испортилось после того, как мы покинули аэропорт, но я не могла его винить. Какой-то человек буквально набросился на него из засады с камерой и жестокими комментариями.

Подыскивая слова, я решила поведать Ноа о своем краткосрочном плане. Ему он, наверное, не понравится, но мне нужно было с этим разобраться сразу.

– Я остаюсь в Нью-Йорке, Ноа, – призналась я, не в силах смотреть ему в глаза. Я продолжала теребить пуговицу, пока та чуть не оторвалась от ткани. – Во всяком случае, на какое-то время. Я уже забронировала гостиницу длительного проживания.

Он долго молчал, вновь уделяя все внимание дороге.

– Это что, какое-то вторжение? – его голос был тих, пронизан нотками горечи.

С заднего сиденья отозвался Сэм:

– Это я ее попросил, пап. Она может нам помочь.

Я отважилась бросить взгляд на Ноа, подметив, как напряглась его челюсть и как пальцы крепкой хваткой обернулись вокруг руля. Его ноздри раздулись, когда он поднес сигарету ко рту.

– Мне не нужна никакая помощь, Комбс, – многозначительно сказал он.

Сглотнув вставший поперек горла комок, я возразила:

– А вот тот факт, что твой сын сел на поезд до Флориды, чтобы молить меня о помощи, говорит об обратном.

Я приготовилась принять на себя его гнев. Воздух вокруг нас искрился от электрического тока, и я практически слышала, как его негодующие слова звенят у меня в ушах.

Но слова не прозвучали. Ноа ничего не сказал.

Вместо того он включил радио, и всякий потенциальный спор был вытеснен Дэвидом Гролом[6].

Двадцать минут спустя мы уже въезжали на подъездную дорожку Ноа. Когда мы вошли в парадную дверь, два светловолосых мальчика вылетели из-за угла и набросились на Сэма с сокрушительными объятиями.

– Сэмми! – завизжал Джереми. – Ты где был? Тебя полицессские искали.

С кухни вышла женщина с оливковой кожей и жесткими черными волосами, забранными в хвостик. Она вытирала руки полотенцем для посуды.

– Слова богу, ты цел, Сэмми, – сказала она и облегченно улыбнулась.

Я стояла в дверях, вцепившись в свою спортивную сумку, когда все глаза обратились ко мне.

– Я Челси, – поздоровалась я.

– Привет! – помахал Джереми.

– Здравствуй, – сказал Кейден, показывая на домработницу. – Это Эсмеральда.

Эсмеральда опасливо оглядела меня, из ее терракотовых глаз сочилось осуждение.

– Вы – та женщина из журналов, – подметила она, скользя по мне взглядом от лица к сандалиям на ремешках.

Мои губы сжались в линию.

– Да… Полагаю, это я.

– Вы очень красивая.

Я озадаченно нахмурилась, не вполне понимая, как на это отвечать. Комплимент Эсмеральды прозвучал невероятно похоже на оскорбление.

Ноа кивнул в сторону лестницы.

– Переговорим, Комбс?

– Конечно. – Я прочистила горло, опуская свою сумку возле входной двери. Мне не терпелось убраться подальше от осуждающих глаз Эсмеральды.

Я поднялась вслед за Ноа по знакомой лестнице, волоча ноги и стараясь не смотреть на фотографии Бет, рассыпанные по стенам. Ноа остановился перед закрытой дверью своей спальни, и я напряглась, мысленно провалившись обратно в ту последнюю ночь, когда я лежала в постели Ноа, поглощенная сокрушительным мигом ясности, который все изменил.