Здесь, в мыслях своих, вылившихся впоследствии в деяния, Ольга шла по пути отказа от привычного, бросая вызов авторитету предков, но что не сделает женщина, вынужденная бороться с судьбой и обстоятельствами и желающая обратить их к себе на пользу!

В том же переломном для нее 945 году Ольга решилась – шепнула нечто купцам-грекам, наезжавшим по осени скупать киевский хлеб. Те не замедлили и быстро донесли о стремлении новой владычицы варваров прислониться к земной и небесной мощи Византийской империи. Там, в императорском дворце, в Палладии помнили прошлогоднее посольство князя Игоря, в составе которого был и посол княгини – Искусеви, наряду с другими стремившийся «утвердити любовь межю Грекы и Русью». Да и люди были в империи образованные – знали из опыта прошлых времен и народов, что стоят женщины на троне – фортуна возносила их сюда редко, но зато каких! И император Константин Багрянородный не колебался – на следующий, 946-й год посольство во главе с самой княгиней прибыло в константинопольскую гавань Суду.

Но извечная привычка-обычай Византии ломать волю всех, вынужденных обращаться к ней, сыграла здесь плохую шутку.

Перехитрили самих себя. Сами же рассчитывали на женскую гибкость русской княгини и сами же оскорбили ее женскую державную гордость – посольство не принималось в Палладии около двух месяцев. Обычно подобная встряска бездельем и величием многотысячного сверхроскошного города хорошо действовала на души варваров, делая их более податливыми к лести и скрытым угрозам, к корысти и пышной роскоши церемониала переговоров. Но тут нашла коса на камень: ее, владычицу, не боящуюся мнения подданных и гнева богов, смеют не принимать, подобно простой челядинке!

И когда, наконец, состоялось свидание княгини с императором, Ольга была сама неуступчивость. Переговоры, поведенные греческой стороной жестко и высокомерно, быстро зашли в тупик, и княгиня россов начала рваться обратно. Империя задумалась – не лучше ли сей дерзкой княгине тихо отойти в мир иной, попробовав какого-нибудь непривычного яства, коли она такая гордая и несговорчивая и не желает гнуть шею пред мощью и величием императорским. Но Ольга, отринув будущую поддержку земного владыки, не забыла о своем намерении обратиться к заступничеству небесного покровителя Византии и попросила отпустить с собой какого-нибудь монаха. Византийский клир с радостью согласился. Ольга благополучно отъехала в Киев, и там вскоре и окрестил ее приехавший с княгиней на Русь отец Григорий. Следуя воле императора Константина, которому Ольга весьма приглянулась, воле, нерушимой для греческого священника даже здесь, на окраине мира, так же, как и в центре императорской столицы, она была наречена Еленой.

Княгиня Ольга. Художник В.М. Васнецов

– Елена? – изломала бровь княгиня.

– Елена, – смиренно подтвердил отец Григорий. – Ибо крещение твое, дочь моя, падает на день, отмечаемый церковью нашей как день памяти равноапостольной царицы Елены.

– А почему именно сей день, а не иной? Я ведь давно говорила тебе, а ты переносил с недели на неделю. Я верю тебе, но Византия и жизнь научили меня искать смысл во всем. Во всем, что, казалось бы, и не должно иметь оного. Так что ответствуй, монах: я спросила – почему? И не лги!

– Я не лгу никогда, ибо вера запрещает мне сие. Я отвечу: такова воля императора Византии.

– Живешь здесь, а делаешь все по старой указке? Хорош! Тогда поясни – зачем сие?

– Равноапостольная царица стала матерью императора Константина I Великого, утвердившего в империи веру Христову.

Наш император – тоже именем Константин – чтит сего достойного мужа…