чёрта?!

Поднявшись в постели и прислушавшись, мужчина убедился, что странная

мелодия доносилась из гостиной. Это была мелодия без слов, мотив которой

Гайгер очень быстро узнал. Так звучала одна из его партий в предстоящем

концерте, как раз эту часть он репетировал с коллегами минувшим днём. Но

откуда эта мелодия была здесь? Кроме того, и в этом не было ни малейшего

сомнения, мелодия исполнялась на скрипке. Гайгер отчётливо различал каждое

движение смычка, трущегося о соответствующую струну. Это были звуки, на

которые была способна лишь его собственная скрипка, та самая, что по

странной иронии судьбы оказалась узницей своего футляра.

– Да быть того не может....

Встав с кровати, мужчина медленно, стараясь не издавать ни малейшего звука, подошёл к двери, ведущей из спальни в гостиную. Он помнил, что перед тем

как пойти спать, оставил ночник включённым в прихожей, такая была

привычка, и скрипач не намеревался её менять. Однако теперь, глядя сквозь

небольшую щель между дверью и косяком, он увидел другой источник света.

Футляр оставался на том самом месте, куда Гайгер его водрузил, вернувшись домой. Однако теперь, из-под той части футляра, которая играла

роль крышки, исходило мягкое, синее свечение. Ровное, плавное свечение не

пульсировало и не искажалось, просто просачивалось из-под плотно

примкнувшей крышки, проникая в темноту ночи. У Гайгера не оставалось

никакого сомнения, что и мелодия, продолжавшая звучать, доносилась оттуда

же.

Вопреки здравому смыслу, мужчина не испытал чрезмерного удивления.

Ситуация явно не укладывалась в рамки нормального положения вещей, но

скрипач приоткрыл дверь спальни и проследовал в гостиную, прямиком к

столешнице. Мелодия стала звучать несколько громче, скорее всего, из-за

приближения к её источнику. Гайгер помедлил некоторое время, пока его

пальцы ловили на себе таинственный свет, затем он осторожно прикоснулся к

футляру. Ощущения от этого прикосновения были хорошо знакомы. Не

прикладывая существенных усилий, мужчина потянул крышку наверх, и та

послушно последовала за его руками. Замок более не сковывал футляр; это

наблюдение словно вывело Гайгера из некоего транса. Он успел подумать, что

стоит вытащить скрипку, освободить её из заточения, пока представляется такая

возможность, но крышка уже раскрылась полностью, позволив музыканту

увидеть то, что было под ней.

Гайгер встрепенулся, у него перехватило дыхание.

– Что это за ……? – он не был уверен, удалось ли ему вымолвить эти слова.

Или же то были его мысли, нашедшие отголоски в сознании.

Внутри футляра лежал человек, миниатюрный, размером как раз что скрипка, для которой данный футляр предназначался. Этим человеком был мужчина, судя по всему пожилой, он был одет в тёмный костюм с ярко-белой рубахой.

Одежда была безупречной, так выглядит костюм, который никогда не носили.

Руки мужчины были сложены на солнечном сплетении, а морщинистое лицо

выражало полнейшее умиротворение.

Так выглядят покойники, после тщательных, дорогих процедур подготовки к

погребению.

Как будто бы отвечая на пристальный взгляд Гайгера, глаза старика открылись.

Под медленно поднявшимися веками показалась пара серых глаз. Взгляд

старика встретился со взглядом музыканта, затем уголки губ покойного

устремились вверх, формируя приятную улыбку.

– Простите… – запинаясь в междометиях, произнёс Гайгер – простите, но

как вы здесь…

– Добрый час тебе, музыкант, – голос старика был ровным, спокойным, но

совершенно невыразительным – Ты уж прости, что разбудил тебя, но по-

другому было никак…

– Мы знакомы?

– Нет, лично нет, – ответил старик, продолжая неподвижно лежать в