Ники сжала простыню в пальцах. Потому что внутри неё уже не было "не время". Было только "когда он вернётся".

Она не знала, что он не спал тоже. Что сидел у себя дома, сжимая руль машины, которую так и не завёл обратно. Что думал о ней – в белой рубашке. С голыми коленями. С губами, шепчущими: "Может, мы именно этого и хотим…"

Понедельник начался как будто ничего не случилось. Как будто не было вечерней улицы, дождя, дыхания рядом. Как будто не было поцелуя, от которого она не могла уснуть всю ночь.

Он вошёл в офис в обычное время. С папкой. Сдержанный. Без единого взгляда в её сторону.

– Доброе утро, Том, – сказала она с лёгкой улыбкой.

– Доброе, – коротко. Без эмоций. Почти как чужому.

Сначала Ники решила, что показалось. Что он просто в мыслях. Уставший. Занят. Но день шёл, и он не менялся. Холодный тон. Деловые фразы. Никаких задержанных взглядов. Никаких невидимых касаний, которыми они жили всю прошлую неделю.

А потом – вторник. Среда. Четверг. И всё то же.

Он не заходил к ней просто так. Не задерживался после совещаний. Не касался её взглядом.

Никак.

Внутри неё копилось.

Это было не просто разочарование. Это было предательство – тихое, невысказанное. Он разбудил в ней что-то. Разжёг. И теперь – бросил с этим гореть.

Ники ловила себя на том, что целыми днями ждёт, что он снова станет прежним. Что подойдёт ближе, случайно дотронется, скажет тихо: "Прости. Я не смог."

Но он не подходил. Он исчез. Хотя был в соседней комнате.

В пятницу вечером она задержалась дольше всех. Никого не было. Только свет её лампы и её бессмысленные правки в отчёте.

Он прошёл мимо – и не остановился. Потом вернулся. Встал у двери. Немного помолчал. Она подняла взгляд.

Он смотрел на неё. Но без мягкости. Без желания. Только с чем-то тяжёлым в глазах.

– Всё в порядке? – спросила она.

Он кивнул. И тихо сказал:

– Я не должен был…

Пауза.

– Я не должен был идти с тобой тогда.

Ники замерла.

– Почему?

Он отвёл взгляд.

– Потому что это было неправильно.

– Потому что я уже был в этом.

– Потому что я знаю, чем всё заканчивается, когда человек позволяет себе слишком много.

– Не со мной, – прошептала она.

Он посмотрел на неё. Долго. Мучительно.

– Именно с тобой.

И вышел.

Она осталась в пустом офисе. С ощущением, будто он разрезал между ними невидимую нить.

Она не помнила, как дошла до квартиры. Как открыла дверь, сняла туфли, бросила пальто на стул. Как включила свет в кухне – и оставила его гореть, хотя туда не зашла.

Всё было как в тумане. Только его голос – чёткий.

«Я не должен был идти с тобой тогда…»

«Я знаю, чем всё заканчивается…»

«Именно с тобой.»

Она села на пол, прямо возле кровати. Подтянула колени к груди. И не плакала – ещё нет. Сначала просто сидела, пустая.

Он отвернулся от неё. Но ведь это он начал. Он был тем, кто смотрел на неё, будто не мог дышать без неё. Кто целовал, держал, шептал.

Она вспомнила, как он гладил её лицо у двери. Как будто боялся потерять. А теперь – просто ушёл.

«Я не должен был…»

– А я? – вслух сказала она в темноту. – Я должна была?

Слёзы пришли неожиданно. Горячие. Настоящие. Она закрыла лицо руками, прижимаясь лбом к коленям. И, наконец, позволила себе почувствовать всё.

Обиду. Одиночество. Тоску по тому, чего не случилось – но могло.

Она не знала, чего хотела от него. Не требовала обещаний. Не строила планов. Только… присутствия. Чтобы он был. Смотрел. Чувствовал. Не убегал.

Она встала, вытерла лицо. Посмотрела на себя в зеркало. Глаза покраснели. Щёки – тёплые, в пятнах. Улыбка – саркастичная.

– Молодец, – шепнула себе. – Влюбиться в начальника, который боится даже признаться себе, что чувствует. Гениально.