Никодим является респектабельным членом строго ортодоксальной еврейской секты фарисеев; женщина принадлежит к числу презираемой секты еретиков-самарян, да ещё и сама обладает весьма сомнительной репутацией. Получается, что расовая и этническая принадлежность, религиозная практика и личная нравственность тоже не являются предопределяющими фактами в вопросах духовности.

Мужчину мы знаем по имени; женщина так и остаётся безымянной. Судя по всему, репутация и положение в обществе тоже не имеют особого значения.

И ещё одно: Никодим начинает разговор с Иисусом с религиозного утверждения: «Равви, мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога». Начиная разговор с женщиной, Иисус просит у неё воды; в Его словах нет ничего религиозного. Такое чувство, что в христианской жизни неважно, кто именно начинает разговор, мы или Иисус, и о чём идёт речь, о небесном или земном.

Кстати, в обеих историях на карту поставлена репутация: Никодим рискует своей репутацией, если Его увидят в обществе Иисуса; Иисус рискует Своей репутацией, если Его увидят в обществе самарянки. И тут и там есть ощущение, что с обеих сторон собеседники несколько пренебрегают общепринятыми устоями, переступают порог осторожности и внутренне готовы к риску, что их могут понять неправильно. Когда мы подступаем к самому главному, к самому важному, нет ни гарантированных результатов, ни привычных условностей поведения. Итак:

И вот ещё что: в обоих эпизодах ключевым словом является «дух». «Дух» связывает все различия и контрасты в обеих историях, соединяя их в одно повествование. В обоих разговорах «Дух» обозначает, главным образом, Бога и только косвенно отсылает нас к мужчине и женщине: в первом случае человек рождается от Духа («так бывает со всяким, рождённым от Духа»), и Дух является главным источником, основным действующим лицом, главной причиной того, что человек обретает способность «увидеть» Царство и «войти» в него (оба эти глагола используются в разговоре). Во втором эпизоде мы узнаём, что Бог есть Дух; соответственно, поклоняться Ему следует в духе и истине. Получается, что говорить о том, что нам делать, а чего не делать, в принципе можно только потому, что Бог есть Дух.

И наконец, последний момент: в обоих эпизодах главный герой – Иисус. Никодим и самарянка предоставляют Ему возможность что-то сказать, но содержанием разговор наполняет именно Он. Когда речь идёт о жизни – то есть о том широком контексте, в котором мы говорим все свои слова и делаем все свои дела, – в центре её всегда действует Иисус. Он куда активнее любого из нас, и именно Он придаёт энергию всему происходящему.

Мы к этому не привыкли. Чаще всего мы используем слово «духовный» (образованное от деятельности Божьего Святого Духа) для описания собственных качеств, желаний, настроений или достижений. Как это ни печально, в результате его смысл оказывается безнадёжно искажённым. Но эти две истории помогают нам вернуться к первоначальной ясности: мы перестаём обращаться исключительно к собственному и чужому опыту, чувствам или достижениям, когда в Иисусе Христе пытаемся понять ходящего среди нас Бога, Божьи пути и то, как Он призывает нас вступить на эти пути. Эти истории помогут нам расчистить место для отправной точки. Мы уже убрали кое-какой мусор, когда установили, что: