И грех, и смех левсет дарчев
1
Русская
Культура
2
3
Москва
Интернациональный Союз писателей
2018
Алевсет Дарчев
И ГРЕХ
И СМЕХ
Русская Культура
4
Составитель серии: Татьяна Ларина
Серия: Русская культура
Дарчев Алевсет: «И грех и смех». – М.:
Интернациональный Союз писателей, 2018. —
146 с. (Русская культура).
Новый сборник Алевсета Дарчева – это
небольшие истории из жизни разных людей, радостные и печальные, смешные и
опасные, романтичные и даже трагичные
рассказы о том, что волнует и окружает
каждого из нас, учит сделать правильный
выбор и найти верный путь. В чем состоит
радость жизни? Каковы истинные ценности и нравственные ориентиры личности?
Героям повествований предстоит пройти немало испытаний, чтобы понять, что
только добрые, честные, отзывчивые и
трудолюбивые люди бывают по-настоящему счастливыми.
Сборник рассчитан на широкий круг
читателей.
16+
УДК 821.161.1
ББК 84(2 Рос=Рус)6
Д20
ISBN 978-5-906957-79-5
ББК 84(2 Рос=Рус)6
Д20
© Алевсет Дарчев, 2018
© Интернациональный Союз писателей, 2018
5
6
НАДЕЖДА
и РАЗОЧАРОВАНИЕ
«Ничто не проходит бесследно, – думал Зияди, –
на теле легкие шальные детские шрамы, на душе
потяжелее – от жизни длиною в семь десяток лет».
Черные брови разрослись и появились длинные
поросли, а между ними пролегла увесистая складка. Трое детей: один мальчик – Гиви, сложенный
по его эскизу, – высокий, стройный с темными
глазами, прямым носом и волосами, отливающими медью. Две дочери – Майя и Роза, больше похожие на мать стройной изящной фигурой, красивым овалом лица, нежные и чувствительные.
Это все его богатство, все его достижения. Сын
в России, дочери – в Канаде. А он – один в большом доме, летом утопающем в зелени фруктовых
деревьев и винограднике, а зимой укрывающемся
под снежной скатертью, выдавая существование
лишь одной трубой на крыше, откуда валит дым –
признак жизни, тепла, уюта.
Не все плохо. Главное – сердцем не стареть.
Жизнь продолжается, завтра отмечу юбилей. Приглашу всех друзей и родню и буду радоваться на
всю округу как никогда.
– Эй, ты где? – раздался звонкий голос жены
Ноны с нижнего этажа дома.
Зияди прислушался к ее шагам, которые были
не так быстры и озорны, как раньше. Вскоре она
поднялась по лестнице, выпрямилась во весь рост –
худая, узкокостная, с крашеными в медь волосами,
чтобы спрятать седину. Ее карие глаза остались такими же живыми, как и в юности. Прямая и честная. В руке она несла телефон.
– На, это Гиви.
Сердце у Зияди дрогнуло, потому что звонок означал одно – он не приедет.
7
– Алло, – прозвучал знакомый, очень желанный
тембр голоса сына. – Отец, гамарджоба¹.
– Гагимарджос², сынок, – ответил он одеревеневшим голосом.
– Отец, я от всей души поздравляю тебя с юбилеем, – произнес Гиви, стоя в зале ожидания аэропорта. – Извини, я очень хотел приехать, но обстоятельства… Я собираюсь в командировку в Испанию и
как только вернусь оттуда, я прилечу домой и мы…
– Зачем ты летишь в Испанию?
– Дела, отец.
– Я слышал, что ты там связался с …
– Нет, нет, отец, – быстро прервал его Гиви. –
Мы же об этом говорили. Слухи всего лишь. Еще
раз – поздравляю.
– Спасибо, сын. Ты с кем? – тронутый заботой
спросил его Зияди, услышав в трубке женский голос.
– Я один.
Пауза.
– Эх, ты, – неужели у тебя не получается найти
какую-нибудь грузинку и жениться, сынок. Тебе
уже тридцать лет. Ты забыл обещание?
– Нет, отец. Нет. Я в этом году непременно женюсь.
– Сынок, ты знаешь, какой самый главный инстинкт у живых?
Молчание в трубке.
– Какой?
– Сохранение рода! – грустно сказал Зияди,
отвечая на свой философский вопрос. – Есть такое маленькое существо – притворщица листочка.
Даже она, находясь до половины в пасти у хищника, откладывает яйца, чтобы продолжить себя в
новой жизни. Я в большом доме, где ты родился и
бегал без штанов. Мне здесь сегодня одиноко, сын.
Я не против: можешь жениться и на испанке…
¹ Гамарджоба – по-грузински – привет
² Гагимарджос – по-грузински – это привет (в ответ на приветствие)
8
Через минуту Зияди грустно опустил руку с телефоном и тихо промолвил:
– Я уже не могу вмешиваться во взрослую
жизнь детей.
Нона застыла, глядя на раздосадованного мужа
с немым взглядом на лице, вспомнив беседу с врачом накануне.
Взрослый терапевт с минуту молчал, перекладывая листы с анализами друг на друга. Нона с
трепетом ждала, что скажет этот человек в белом
халате, который за день хладнокровно констатирует десяткам людей трагические исходы, сохраняя
полное равнодушие.
– Я не знаю, что и сказать, – начал он механическим голосом. – Судя по анализам, у него нет ничего серьезного – можно жить и сто лет. Вот, сердце
чуть пошаливает. Это орган, о котором докторам
мало, что известно. Смотришь на человека, вроде
здоров, а казусы происходят. Я думаю, что у него
все это связано со стрессом из-за увольнения с работы, – он случайно не участвует в политических
баталиях?
– Нет, – отрезала Нона. – Его политика не интересует. Он просто был хорошим хозяйственником
без алчности и лицемерия. Очень многое сделал
для людей. Вручили Похвальную грамоту, прицепили медаль и сказали: «До свидания». Он не ожидал этого.
Врач начал что-то писать на бумаге каракулевым почерком. «Попробуй разбери потом, – думала Нона, – их, наверное, еще в институте учат
писать по-хитрому, а то, как объяснить то, что все
медики пишут одинаково безобразно».
– Вот, возьмите рецепт, – начал доктор давать указания. – И, пожалуйста, делайте как я
вам скажу.
Нона приблизила бумажку к глазам, прочитала
и вернула ее на стол обратно.
9
– Не пойдет, – сказала она уверенно, – это лекарство ему противопоказано из-за печени.
Доктор, недолго думая, притянул к себе бумагу,
перевернул ее и написал на обратной стороне другое название лекарства.
Нона еще раз прищурилась, ознакамливаясь с
новым названием.
– Не пойдет и это тоже, – бесцеремонно произнесла Нона, глядя ему в глаза. – Почки.
Доктор раздраженно нахмурился. Он нервными движениями достал из стола новую бумажку и
нервно толкнул ее к Ноне.
– Тогда возьмите и пишите сами!
Нона растерялась, не ожидая от доктора такой
психической реакции. Она ощетинилась и, схватившись за ручку, быстро и злостно что-то нацарапала, затем толкнула бумагу под очки доктора.
Доктор прочитал и выпучил глаза.
– Что это? – он прищуренными глазами увидел
математическое квадратное уравнение.
– Я сорок лет проработала учительницей математики в школе, а вы мне…
Доктор слегка улыбнулся.
– Извините, – произнес он, вернувшись на землю,
– я просто… вы знаете я с утра с людьми и… – Он
замолк, осознав, что его чувства и усталость никому
не интересны. – Еще, у вас есть кому делать укол,
если вдруг ему будет плохо? – Он встал и достал из
шкафа ампулу. – Вот это лекарство надо уколоть.
Нона вернулась домой и вышла из оцепенения,
когда муж спросил:
– Мне не нравится, как ты смотришь на меня, –
проговорил Зияди. – Что, врач разочаровал тебя?
– Да, нет: он сказал, что проживешь сто лет.
– Да, доктор не очень высокого мнения обо мне.
Сто лет для грузина мало.
Нона стояла перед ним, отрешенно улыбаясь,
склонив голову набок. «Девичья привычка», – по-
10
думал Зияди, глядя на жену и вспомнив выпускной
школьный вечер, когда он так хотел признаться в
любви, но сделал это спустя три года. Она была самой красивой.
– Я думаю, может не стоит затеваться с юбилеем? – с сомнением произнесла Нона. – Дети не
приедут…
– Стоит, стоит, – твердо сказал Зияди. – Для чего
тогда жить? Пусть не думают, что я сдался. Я просто
хочу собрать своих друзей, пить вино, вспоминать
дела ушедших дней, шутить и смеяться. Мне доставляет истинное удовольствие, когда за столом вспоминают имя моего отца. Тогда для чего я закопал вино,
вырастил на привязи барана? Жена, ты же знаешь,
что по-другому я не могу. – Он тяжело встал. – Позови соседа Батраза. Кое-что надо обсудить.
Нона стояла неподвижно в полной прострации.
– Знаешь, чего я боюсь, – неуверенно сказала
она, – я боюсь, что твои друзья не придут, и тогда
у тебя будет еще один стресс. Сам подумай: сейчас
людям не до этого. Друзья были друзьями, пока ты
был на должности, а сегодня ты никто – пенсионер.
И кто будет кушать твоего барана? Только не подумай, что мне жалко. И знаешь, что доктор сказал?
– Что?
– Никаких переживаний, – сказала Нона. –
Сердце может не выдержать.
Зияди вздохнул и задумался: случай непростой.
Зияди стал расхаживать взад-вперед, сцепив руки
за спиной. От напряженной мысли его лицо скорчилось. В спортивных брюках и красной футболке, выделяющей его обвислые черты, он спустился во двор,
зашел в сарай и погладил барана. Затем он направился к месту погребения вина, обошел его по кругу, заложил руки в боки и вскинул голову. Его напряженный мозг выдал идею, и он поторопился к жене.
– Нона, вот ты говоришь, что нельзя переживать?
11
– Да
– А радоваться можно?
Нона растерялась.
– Что за вопрос? Конечно, можно, – милостиво
согласилась Нона.
– Тогда у нас все получится, милая. Есть способ
пригласить друзей, – его глаза, прищурившись, лукаво торжествовали.
Жена выжидала.
– Какой?
– Давай объявим, что я умер.
Нона съежилась.
– Ты с ума сошел
Сосед Батраз, осетин по национальности, со
скуластым лицом и солидными усами, выслушав Зияди, обалдел и долго не мог ничего говорить. Через минуту, когда все осмыслил, он
засмеялся.
– Такое может придти только в твою голову, Зияди, – сказал он, мотая головой. – Ты занесешь себя
в книгу памяти. Что ж, я за! – он гордо покрутил
