Такие встречи и заканчивались одинаковыми словами: «Надо как-нибудь встретиться, давай, ещё увидимся». Поскольку они больше уже, как правило, не виделись, то Вениамин Ростиславович оставался в полном, застывшем в цементе недоумении относительно промелькнувшей мимо личности, успевшей тем не менее его крепко обнять или осторожно поцеловать. Он долгое время потом мучился, гадая, кто бы это мог быть, но вспоминал конкретное имя или фамилию очень редко, так как внешне встретившиеся люди мало походили на тех, кто был их обладателями два-три, а то и четыре десятилетия тому назад.

Да вот, относительно недавно, с тех пор прошло всего где-то, вероятно, год или два: он по профессиональной надобности оказался на одной большой профильной международной выставке за пределами родины, шёл в один из дней тихонько по своим делам мимо красочных и манящих к себе разными способами претензионных стендов известных производителей, как вдруг его кто-то сзади схватил за руку и развернул на сто восемьдесят градусов. Он оказался перед весьма упитанным и потому очень импозантным господином в дорогом тёмном костюме из недоступного для обычных граждан материала и со стандартной, как положено законтрактованному свадебному начальству, широкой голливудской (простите мне этот штамп, но он отображает суть) улыбкой.

– Привет, Веня! Ты как тут?

В тот же момент Вениамин Ростиславович заметил направленные на них несколько телевизионных камер и толпу цветастых журналистов с микрофонами в протянутых руках, которые постепенно окружали их плотным, непреодолимым кольцом гонорарного любопытства.

Совсем седой господин с аккуратной короткой стрижкой, глядя в сторонние объективы и тыча пальцем в хлопковую от рубашки грудь Вениамина Ростиславовича, назвал его по фамилии и довольно артистично, выбрав из накопленного опыта нужную интонацию, добавил доверительно с придыханием на неплохом иностранном языке:

– Это мой старинный товарищ по институту, ставший очень известным специалистом в нашей области. Вы все должны знать его, хотя бы по часто упоминаемой в научных кругах фамилии.

И, уже перейдя на родной, озорно, по-мальчишески, добавил:

– Ты помнишь, как мы…

Дальше шёл традиционный экскурс в востребованные воспоминания далёких лет, на этот раз он касался того, как после четвёртого курса они от военной кафедры выезжали на двадцать восемь июньских дней в какую-то хорошо скрываемую нескончаемым густым лесом танковую часть под славным русским оружейным городом Ковровом во Владимировской области для принятия воинской присяги и последующего присвоения офицерского звания лейтенанта запаса.

– Ты помнишь, Веня, а? Какие были весёлые и нескучные времена. А не забыл, надеюсь, как я тебя разбудил часа в три ночи, когда в темноте заблудился и не мог найти нашу палатку? Вот это была полная хохма, да?

Вениамин Ростиславович лесной палаточный лагерь, временно разбитый для изолированных от всяких развлечений столичных студентов, помнить-то помнил, но, кто конкретно из нескольких десятков охотно нарушавших распорядок однокурсников его будил ночью, в памяти как-то предательски не всплывало. Тем не менее он с вежливой привычностью ответил:

– Помню, только…

– Ну ладно, извини, – торопливо не дал ему договорить бывший однокурсник. – Я тут собственно по официальному делу, всё время расписано по минутам, надо идти выполнять свои чёртовы обязанности, видишь, сколько тут со мной разной прессы, не дадут, будь они неладны, проныры, поговорить. Давай, вернёшься – звони. Пока.

Тучный господин стал с медленным достоинством своего костюма удаляться, а за ним суетным косяком потянулись нагруженные операторы и прыткие журналисты, один из которых энергично подошёл к Вениамину Ростиславовичу и энергично сунул ему в отстранённую руку свою назойливую визитную карточку.