Кабинет специалиста по психам находился на втором этаже и легко определялся с первого взгляда по количеству потенциальных пациентов перед его дверью. Куда Вениамин Ростиславович ни приходил, будь то наркологический, а теперь и психоневрологический диспансер, везде его ждали очереди, словно девушки на свиданиях, не сказать, что приветливые, довольно нетерпеливые, но ждали. Складывалось также впечатление, что гражданам столицы хотелось в рабочее время невтерпёж полюбопытствовать, кто они: наркоманы или психи. Скромно заняв очередь, он стал как-то естественно одним из них, сидя на опустившемся под тяжестью его тела, словно гроб в яму (соответствовало настроению), сиденье обтянутого изрезанным кожзаменителем кресла из старых советских кинотеатров.

Прошло всего не более получаса, и он был допущен до дежурившего в тот день и ту смену доктора и требуемого освидетельствования. Доктором оказалась молодая дама лет тридцати с непроницаемым, как ей казалось, лицом могильного покоя и равнодушным взглядом в компьютер. А освидетельствование представилось как якобы детские вопросы, на которые почему-то надо было не по-детски отвечать.

Когда Вениамин Ростиславович вошёл и поздоровался, доктор с видимым усилием пересилила себя и, следуя мучавшей её давно профессиональной этике, посмотрела-таки в сторону посетителя или, если точнее, на дверной фон, на котором в авангардном стиле был намазан его обобщённый цветовой контур, но никак не на него самого, в групповом соучастии с практически приговорённой интонацией:

– А я вас раньше не встречала, мне лицо ваше знакомо. Вы никогда не приходили ко мне на приём?

Вениамин Ростиславович, кучно расстроенный непредвиденной и неоправданной тратой денег и времени, отсутствием любезного приёма, а к последнему он за многие годы особенно привык, общаясь, как правило, или в интеллигентной, или в воспитанной восточной традицией среде, а также тем, что его лицо оказалось совершенно безличным, позволил себе не сдержаться:

– Чего это ради? А вот встречаться могли. Вы прошлой весной случайно не были «в бананово-лимонном Сингапуре» на конференции, посвящённой проблеме борьбы с голодом в неприлично слаборазвитых странах Южной Азии?

Вениамин Ростиславович решил зеркально отвечать на откровенное неуважение к своей уважаемой персоне, но в облегчённой форме.

– Вы уже обращались к психиатрам?

– Да с какой стати? – рельефно удивился он, синхронно подняв обе изящно седеющие брови, и продолжил переводить разговор в шутку. – Разве это является необходимым условием для участия в самоотверженной борьбе с обнаглевшим голодом? Не знал, право же.

– Ну ладно, хватит тут паясничать. Или справка мне нужна? Назовите три своих лучших положительных человеческих качества? – с утомлённым (похожим на томный, но менее заинтересованный) и нежелающим спорить видом попросила доктор, игнорируя отрывистую и насмешливую резкость.

– А что, у меня могут быть положительные качества насекомых или грызунов? – Вениамин Ростиславович вопросительно-вызывающе посмотрел на врача, которая, опять же не желая вступать в дискуссию о фауне и смотря по-прежнему примерно в ту сторону, откуда мог доноситься его ироничный голос, изрекла:

– Итак.

– Хорошо, что априори признали меня человеком. Это приятно, это даже, я бы откровенно сказал, редко-изысканный в голове комплимент с вашей стороны. Что касается позитивных качеств, а не вообще «от сексуальных до деловых» и именно человеческих, – он интонационно сделал ударение на последнем слове, – то это кротость, смирение и послушание в ответе на ваш вопрос.