Она должна была бежать. Бежать туда, к ним. Но ноги не слушались. Ужас пригвоздил ее к месту. Мимо нее, не замечая в охватившем их азарте, проскакали двое татар, увлекая за собой связанных пленников. Женщину, чье лицо было залито слезами, и старика, волочащего ноги по земле.

Пламя лизало стены ее родного дома. Запах горящего дерева и соломы смешивался с запахом страха и крови. Мир Александры, маленький, уютный, защищенный, горел на ее глазах.

Она не помнила, как оторвалась от места. Просто побежала. Куда-то в сторону от деревни, куда-то прочь от этого кошмара. В лес. Да, в лес! Она знала его, знала каждую тропинку. Возможно, там удастся спрятаться.

Ветки хлестали по лицу и рукам, ноги путались в высокой траве. Дыхание рвалось из груди. За спиной оставался шум разбойничьего пира – смех татар, стоны жертв, треск огня. Она бежала, пока не почувствовала, что силы оставляют ее.

Спрятавшись под густым кустом орешника на краю небольшой поляны, она дрожала, прижимаясь к земле. Звуки деревни постепенно удалялись, стихали, сменяясь отдельными, зловещими возгласами и ржанием лошадей. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем наступила относительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающих изб и далеким плачем.

Сквозь слезы и ветви она видела, как из деревни выезжают всадники. Они шли колоннами, неторопливо, нагруженные добром и пленниками. Рядом с каждым воином, привязанные к седлам или идущие пешком, брели несчастные – женщины с опущенными головами, дети, цепляющиеся за их юбки, изредка мужчины со связанными руками. Их лица были серыми от шока и горя.

Александра наблюдала, как ее односельчан уводят прочь. Кого-то из них она знала всю жизнь. Соседка Анна, с которой она вместе ходила за водой… Старый кузнец Петро… Дети, с которыми она играла… Все они теперь были частью этого страшного каравана.

Внезапно один из всадников отделился от группы и направился прямо к поляне, осматривая заросли. У Александры внутри все оборвалось. Он ее заметит.

Он подъехал ближе, его взгляд скользнул по кустам. Лошадь заволновалась, почуяв что-то. Всадник натянул поводья, наклонился. И увидел ее глаза – широко распахнутые от ужаса, блестевшие в полутьме под кустом.

На его лице расплылась ухмылка. Он что-то крикнул своим товарищам, спрыгнул с лошади и грубо раздвинул ветви.

– А вот и еще одна! Пряталась, значит? – прорычал он на ломаном языке, которого Александра не понимала, но смысл был очевиден.

Она попыталась отползти назад, но он схватил ее за руку – крепко, больно. Она вскрикнула, вырвалась, попыталась встать и убежать. Но второй воин, подъехавший к ним, мгновенно спешился и тоже схватил ее.

– Бойкая! Хороший товар! – рассмеялся он.

Александра сопротивлялась изо всех сил – царапалась, кусалась, кричала. Но ее силы были ничтожны против двух взрослых, вооруженных мужчин. Ее повалили на землю, быстро и грубо связали руки за спиной веревкой.

Ее подняли, толкнули к лошади. Татары перекинули через ее голову петлю из веревки, привязав к седлу одного из них. Теперь она была привязана, как животное.

Она стояла, задыхаясь от слез и ярости, глядя через плечо на зарево пожара, которое поднималось над долиной. Ее дом. Ее семья. Ее жизнь. Все осталось там, в огне набега.

Всадники вскочили на своих лошадей. Один из них дернул веревку, заставляя Александру идти. Она споткнулась, но пошла. Вперед. Прочь от Рогатина. Прочь от пепла ее прошлого. В неизвестность, которая ждала ее впереди.

Александра Лисовская погибла в огне. Рождалась Хюррем.

Глава 2: Дорога на Юг. Живой Товар.

Дни сливались в одно бесконечное, мучительное шествие. Просыпались до рассвета, когда воздух еще был прохладен, а звезды не погасли окончательно. Вставали тяжело, с ноющими от усталости и холода мышцами. Снова связывали руки, снова выстраивали в колонну. И снова шли. Шли под палящим солнцем, по каменистым тропам, через выжженные степи.