Пока все обдумывали это предложение, стояла тишина.

Бобби заговорил первым:

– Вы имеете в виду сменить мою одежду на поводок и ошейник?

– Да, именно так, – подтвердил Найджел.

– А мне надо будет гавкать и вытворять всякие собачьи штучки?

– Ага.

– Писать на фонарные столбы?

– Э-эм, ну если хочешь.

– Есть из миски и закапывать косточки в саду?

Миссис Хвостоун печально поглядела на сына:

– Прости, но, видимо, это единственный выход…

– Но мне НРАВИТСЯ эта идея! – с азартом воскликнул Бобби. – Я смогу кувыркаться в грязи, тащить в рот всё подряд, тереться попой о мебель!..

– Давай вот без этого, а? – прервала мечтания Бобби мать, бросив взгляд на новенькую софу.

– А можно и я тогда стану собачкой? – поинтересовалась Бетти.

– Нет, милая, мне кажется, одной собаки нам вполне хватит, – ответила Амелия.

– Великолепная идея. Молодчина, Найджел! – сказал мистер Хвостоун, пожимая мистеру Мак-Тупинсу лапу. – Где у нас тут ближайшая ветклиника?

– Есть одна на главной улице, – вспомнил дядя Тони. – По соседству с кафе-мороженым!

Но прежде чем отправиться к доктору, Бобби необходимо было усвоить ещё несколько вещей.

Вам может показаться странным, что Бобби – гиене, притворяющейся человеком всю свою жизнь, – теперь необходимо было прекратить изображать человека и начать вести себя как животное. Да, это и правда странновато, соглашусь. Но уж простите, я просто рассказываю историю в том виде, в каком сам её услышал. И уж если она, на ваш взгляд, необычна и удивительна, просто продолжайте читать – и следите, что произойдёт дальше. Вы ещё ничего толком и не знаете.

В тот же день мистер Мак-Тупинс вернулся из зоомагазина с симпатичными красными ошейником и поводком; Бобби снял с себя одежду и опустился на четыре лапы – и, поскольку одна из них была повреждена, ему пришлось подпрыгивать на трёх.

– Ух! Какое же это удовольствие – позволить хвосту вилять куда ему угодно! Блаженство! – вздыхал Бобби.

– Хорошо-хорошо, – сказал мистер Хвостоун. – Но послушай. Ты не должен разговаривать. Совсем! Понимаешь?

– Да, – ответил Бобби.

– Нет! – вскрикнул отец. – Не говори! Ты же собака. Ты можешь только тявкать, помни. Животные не умеют разговаривать, ну, по крайней мере так считают люди.

– Я всё понял, – подтвердил Бобби.

– Нет, нет, ничегошеньки ты не понял, – застонала миссис Хвостоун. – Давай же, скажи: «Гав!»

– Гав! – выкрикнул Бобби. – Правильно?

Это могло бы продолжаться ещё долго, так что мистер и миссис Хвостоуны подтвердили: всё хорошо.

– А как насчёт намордника? – предложила Бетти, недобро поглядывая на брата.

– Нет, пожалуйста, не заставляйте меня носить намордник! Все же будут из-за него думать, что я опасный злой пёс!

– Ну-у, это намного лучше, чем говорящий пёс, по-моему, – хихикнула Бетти.

Бобби ещё раз вздохнул.

– Гав, гав! – добавил он к этому вздоху.

– Вот, так сойдёт! Теперь помаши хвостом, да подружелюбнее! – инструктировала миссис Хвостоун. С этим у Бобби сложилось лучше: ему и по жизни нелегко было останавливать свой хвост от беспрестанного повиливания. (На самом деле хвост его приходилось довольно туго закреплять на талии с помощью изоленты – иначе штаны его смотрелись бы странновато.)

– Надо бы придумать ему клич ку, – предложил дядя Тони. —

Чтобы она напоминала ему: он – собака.

– Зачем?! – возмутился ошеломлённый Бобби. – Щенка же могут звать Бобби, могут?

– Цыц, плохой мальчик! – прикрикнула Бетти, погрозив брату пальцем.

Бобби тихонько зарычал.

– А Тони, пожалуй, прав, – заметил мистер Хвостоун. – Новое имя – для новой, собачьей жизни!

Бобби не был уверен, нравится ли ему эта идея.

– Не беспокойся, дорогой, – ласково гладила сына миссис Хвостоун. – Это только на время, пока твоя нога будет заживать.