– Я не знаю, – Неста ответила еще до того, как полностью прислушалась к своим ощущениям. Выработанная привычка, необходимая модель поведения. Она – будущая кассида и должна владеть собой.

Она рассеянно погладила Шеэмин по руке. В голове вертелись вопросы, к которым она не знала, как подступиться. Не могла сформулировать даже для себя.

– Что… что случилось?

Шеэмин неуверенно оглянулась на целительницу, но та ей не ответила и покинула комнату, оставив их наедине.

– Я не знаю. Мы… никто наверняка не знает, Неста, – регент-кассида вздохнула и устало оперлась о колени, зарывая пальцы в седовато-голубые волосы. – С тобой будто бы все хорошо, но эта вещь… штука… чем бы оно ни было… ох.

– Не торопись, – собственный голос звучал словно издалека. Неста не верила, что это она сейчас успокаивает регента.

Шеэмин кивнула, пристыженная.

– Конечно, мы обязаны знать, что выбредает из пучины, но такое я вижу в первый раз. И никто ранее не оставлял… знаков. Не метил тех, к кому прикасался. Ты же знаешь – обычные чудовища из пучины, мелкая напасть, не хуже диких зверей. Но это…

Нимнесте пробирает мороз. Никогда еще регент не была такой растерянной, не терялась в словах, не позволяла волнению накрыть ее с головой. Образец самообладания и уверенности в ситуации, она была маяком, образцом.

Взгляд серых, всегда густо зачерненных глаз Шеэмин останавливается где-то в районе груди Несты.

– Неста, я не знаю, но оно рассеялось, когда тебя коснулось. То чудовище. Не осталось и следа на волнах. А ты… мы еле тебя откачали – и, по правде говоря, мы и не смогли.

Что?..

Неста сама не поняла, как коснулась груди, как осознала кое-что, чего до этого так легко не замечала.

Ее сердце не билось.

Она соскочила с кровати и бросилась к зеркалу. Она не чувствовала ничего неправильного, не видела ничего необычного. Это ее смуглая кожа оттенка темного шоколада, это ее светло-карие глаза, теплая карамель с золотыми искрами, ее буйные кудри медно-древесным ореолом обрамляющие лицо. Ничего в ней не изменилось, она чувствовала себя хорошо – как обычно, будто бы ничего не случилось. Но ее сердце не билось, и она не понимала, как это возможно.

Она прижимала к груди ладонь, смещала, искала, но не находила ни признака. Она все еще теплая, все еще живая и ничем не отличающаяся от обычной себя, но ее сердце не откликалось! Словно его и вовсе не было, словно она прекратилась в одно из тех существ, что, по преданиям, населяли мир в древние времена.

Реликты, рожденные не из плоти и крови, существа иных форм и природы. Те, кому никогда и не требовались сердца, чтобы жить.

Но… она не такая. Она живая, земная, у нее всегда текла кровь, она могла плакать, потеть, ей требовалась пища и сон, она была смертной!

– Шеэмин… – она обернулась к регенту, к своей тете, к своей почти-матери, не в силах сдержать дрожи в голосе. Слезы предательски проступили в уголках глаз, доказательство ее происхождения. – Я… не понимаю, я не понимаю…

– Тише, тише, дорогая, – регент привлекла ее к себе, согревая в объятиях. Неста ощутила безумное биение ее сердца и содрогнулась от подступающих рыданий.

Это были слезы не горя, но страха.

Но слабость длилась недолго. Она воспитывалась, чтобы стать правительницей, пусть и всего лишь маленького городка на берегу океана. Всхлипнув еще лишь пару раз, она судорожно выдохнула и отпустила Шеэмин. Регент – железная женщина, несмотря на свой миниатюрный рост, и Неста не хотела показывать слабость в ее присутствии.

– Я проклята?

Видит Сойлана, регент никогда не хотела говорить такое вслух. Но утаивать… она бы ни за что не стала утаивать подобное, особенно от Нимнесте.