Артем продолжал смотреть на инсталляцию, словно пытаясь разгадать невидимую загадку, скрытую в ее прозрачных гранях. "Понимаю," – пробормотал он, и в его голосе прозвучало что-то, что Лея не могла однозначно истолковать – возможно, сожаление, возможно, понимание, а быть может, и то, и другое. Он снова повернулся к ней, и на этот раз его взгляд был совершенно другим, без профессиональной отстраненности, наполненный чем-то более глубоким, почти болезненным. "Ваши работы всегда были… пронзительными, Лея. Даже когда вы только начинали. В них всегда была эта глубина, этот невысказанный смысл".

Сердце Леи ёкнуло. Он помнил. Он помнил ее ранние работы, ее первые шаги в искусстве. Это был не просто дежурный комплимент, это было признание, которое мог сделать только тот, кто знал ее досконально. Тишина между ними стала плотной, осязаемой, заполненной невидимыми нитями воспоминаний, которые вдруг начали натягиваться до предела.

"Ваши реставрации тоже," – ответила она, пытаясь вернуть разговор в профессиональное русло, – "Я видела проект библиотеки в Петербурге. Впечатляет. Вы вернули к жизни не только здание, но и его историю".

На его лице снова появилась та легкая, почти неуловимая улыбка. "Старые здания, как и люди, хранят свои секреты. Моя работа – помочь им рассказать эти истории. Иногда, чтобы спасти то, что важно, нужно заглянуть в самые глубокие трещины, в самые потаенные уголки". Он сделал паузу, его взгляд задержался на ней, словно он пытался найти эти "трещины" в ее собственных глазах. "Как вы думаете, Лея, можно ли восстановить то, что было разрушено до основания? Не просто залатать, а действительно возродить?"

Его вопрос был не просто о здании. Он был о них. О их прошлом. Лея почувствовала, как по ее телу пробежал холодок. Она знала, куда он ведет. И это было опасно. Она всегда избегала подобных разговоров, предпочитая прятаться за стенами своей сдержанности.

"Зависит от того, что было разрушено," – наконец произнесла Лея, ее голос был чуть тише обычного. – "И от того, насколько прочен был фундамент. Иногда, чтобы возродить, нужно снести до основания. А иногда… иногда достаточно просто найти ключ к тому, что еще живо". Она посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь прочитать в них ответ, но они были непроницаемы, как старинный, потускневший витраж.

"Согласен. И найти этот ключ – самое сложное," – Артем кивнул, и на этот раз в его глазах промелькнула настоящая, нескрываемая тоска. "Что ж, давайте вернемся к нашему зданию. Мне нужно изучить подвалы и чердак. Есть ли там доступ?"

Разговор снова вернулся в профессиональное русло, но напряжение между ними не спало. Оно стало тоньше, острее, как невидимая струна, натянутая между двумя людьми, которые, казалось, говорили о работе, но на самом деле обсуждали гораздо большее.

Лея повела его по галерее, объясняя расположение помещений, указывая на проблемные зоны, которые она сама обнаружила. Ее голос звучал уверенно, профессионально, но внутри нее все звенело от осознания его присутствия. Она чувствовала его взгляд на себе, когда она отворачивалась, его легкое дыхание, когда он стоял рядом. Каждый их шаг по старым доскам пола, каждый скрип, каждый шорох казались усиленными, как будто сам воздух вокруг них был наполнен невысказанными словами и вопросами.

Они поднялись на второй этаж, где находились ее студия и небольшая библиотека. Артем внимательно осматривал все, делая пометки. Он задавал вопросы – точные, глубокие, демонстрирующие его безупречное знание дела. Лея отвечала, стараясь держать дистанцию, не позволяя себе ни единого лишнего жеста, ни единого лишнего слова. Она знала, что сейчас каждое ее движение, каждое ее выражение лица находится под его пристальным вниманием.