"Ты всегда был идеалистом, Артем. Вот что я в тебе ценил," – Марк вздохнул. – "Ну ладно, не буду отвлекать от твоих… медитаций. Просто звонил, чтобы узнать, как ты. Когда ты наконец выберешься из своего убежища и приедешь в гости? Мы с ребятами соскучились".

"Скоро, Марк. Как только закончу с этим проектом," – Артем пообещал, хотя сам не был уверен, когда это "скоро" настанет. Этот проект, эта галерея, Лея… все это начинало занимать в его жизни гораздо больше места, чем он мог себе представить.

Закончив разговор, Артем вернулся к работе. Но теперь его мысли были еще более запутанными. Лея, Анна, старые стены галереи – все это переплелось в его сознании, создавая сложный, многогранный узор. Он чувствовал, как что-то внутри него начинает двигаться, меняться. Его тщательно выстроенный мир, основанный на логике и контроле, давал трещины, впуская в себя нечто новое, пугающее, но и невероятно притягательное.

Он сосредоточился на планах подвалов. Его задача была не только найти решения для структурных проблем, но и понять, как эти подвалы могли бы быть использованы в будущем. Возможно, там можно было бы создать дополнительные выставочные пространства, хранилища или даже небольшое кафе. Он рисовал линии, соединял объемы, представляя себе, как свет проникает в самые темные уголки, как старые камни обретают новую жизнь.

Свет в мастерской горел до глубокой ночи. Артем работал без перерыва, забыв о времени. Он чувствовал себя одновременно вымотанным и полным энергии. Мысли о Лее, о ее хрупкости и ее силе, о ее "Осколках Времени" были постоянным фоном его работы. Он хотел создать для нее не просто отреставрированное здание, а нечто большее. Нечто, что могло бы стать новым фундаментом не только для галереи, но и для нее самой.

Он вдруг осознал, что думает о ней не просто как о клиентке или владелице здания. Он думал о ней как о человеке. О ее боли, о ее таланте, о ее способности создавать красоту из разбитого. И он, Артем Стрельцов, который избегал любых личных привязанностей, который предпочитал оставаться в стороне, чувствовал необъяснимую потребность защитить ее, помочь ей исцелиться.

На столе рядом с чертежами лежала небольшая книжечка, которую он купил в старинной букинистической лавке несколько дней назад. Это был сборник стихов, посвященных архитектуре и времени. Он открыл ее на случайной странице, и его взгляд упал на строки:

Разбитое стекло, как тысячи зеркал,

В которых отражен потерянный причал.

Но если свет сквозь них сумеет проступить,

То можно новую Вселенную сложить.

Эти строки идеально описывали и работы Леи, и его собственные мысли. Он закрыл книгу, но слова продолжали звучать в его голове. "Новую Вселенную сложить". Возможно, именно этим он и занимался сейчас.

Утро наступило незаметно. Солнце только начинало подниматься над крышами, окрашивая небо в нежные оттенки. Артем почувствовал, как его веки тяжелеют. Он выпрямился, потянулся и оглядел мастерскую. Чертежи были испещрены его пометками, набросками. Он нашел несколько нестандартных решений для укрепления фундамента и предложил несколько идей по улучшению освещения и вентиляции в подвалах, чтобы их можно было использовать для выставок.

Он сделал себе еще одну чашку кофе, сильный, ароматный. В его голове все еще звучали слова Леи о ее матери, ее невысказанной боли. Он понимал, что у нее есть свои "секреты", свои "трещины", которые она тщательно скрывает. И он чувствовал необъяснимое желание разгадать их, помочь ей.

Артем подошел к окну. Вид на город был прекрасен. Внизу, в отдалении, он мог различить очертания галереи "Эхо Тишины". Он представил себе Лею там, в ее студии, окруженную ее "Осколками Времени". Он вспомнил ее слезы в часовне, ее уязвимость, ее силу.