"Она тоже была хрупкой," – прошептал Артем в пустоту мастерской, глядя на город за окном. – "Как хрусталь. И я не смог ее уберечь". Это было его самое большое сожаление, его вечная вина. Он верил, что судьба даёт только один настоящий шанс на любовь, и он этот шанс упустил. Не смог спасти. И поэтому он предпочитал оставаться в стороне, быть "сторонним свидетелем" чужих жизней, сосредоточившись на восстановлении камней, а не сердец.

Но Лея… Лея была другой. В ней была такая же хрупкость, но и невероятная сила. Она, подобно старой галерее, пережила свои собственные разрушения, но продолжала стоять. И, кажется, даже пыталась исцелиться, создавать из своих "осколков" нечто новое. Это завораживало его.

Артем взял со стола рамку с фотографией. На ней был он сам и Анна, молодые, смеющиеся, полные надежд. Он провел пальцем по ее улыбающемуся лицу. "Прости меня, Анна," – прошептал он. – "Я пытался. Я старался не чувствовать. Но это… это сложнее, чем я думал".

Он отодвинул фотографию в сторону. Не потому, что хотел забыть, а потому, что понял – его работа над планами галереи теперь стала чем-то большим. Это была не просто реставрация здания. Это была попытка понять, можно ли собрать то, что было разбито. Не только стены, но и души.

Артем вернулся к чертежам. Он начал делать пометки, но теперь его мысли были не только о технических аспектах. Он думал о том, как создать пространство, которое не только будет прочным, но и будет дышать. Как сохранить "душу" старого здания, сделать его снова живым. Как интегрировать "Осколки Времени" Леи в новую архитектуру галереи.

Его рука нарисовала плавную линию, соединяющую две части здания, которые раньше казались разрозненными. Затем он провел еще одну линию, создавая новое, светлое пространство в центре. Это был не просто чертеж. Это был "чертеж сердца" – попытка найти гармонию в хаосе, соединить прошлое с настоящим, разрушенное – с возрожденным.

Телефон зазвонил. Артем посмотрел на экран – это был его старый друг, Марк. С Марком они учились вместе, Марк был тем немногим, кто знал о его прошлом, о его боли, о его решении закрыться от мира.

"Привет, старик," – голос Марка был бодрым. – "Как там твой новый проект? Этот старый сарай в центре? Говорят, ты там буквально роешь землю".

"Привет, Марк," – Артем улыбнулся. Разговор с другом всегда возвращал его в реальность. – "Да, рою. Здание интересное. С характером. И… с трещинами". Он сделал паузу, невольно вспоминая свой разговор с Леей.

"Трещины – это твоя специализация," – рассмеялся Марк. – "Ты ведь всегда искал что-то, что нужно починить. Неудивительно. Ты же наш "реставратор душ". Как сама владелица? Симпатичная?"

Артем почувствовал легкое раздражение. Марк всегда был прямолинейным. "Она… профессионал. И очень талантливая художница. Ее выставка называется "Хрупкость времени". Стекло. Много стекла".

"Ого! "Хрупкость времени". Звучит интригующе. Под стать тебе," – Марк понимающе хмыкнул. – "Ну, смотри, не утони в этом стекле, старик. И не забывай, что иногда не все трещины можно залатать".

Слова Марка, сказанные в шутку, пронзили Артема. "Не все трещины можно залатать". Он знал это лучше, чем кто-либо. Некоторые раны оставались навсегда, превращаясь в шрамы, которые хоть и затягивались, но по-прежнему напоминали о себе. Он посмотрел на чертежи, затем снова на фотографию Анны. Ее улыбка казалась такой далекой, такой нереальной.

"Я знаю, Марк," – ответил Артем, его голос был серьезным. – "Но попробовать стоит. Иногда даже маленькая заплатка может остановить полное разрушение".