Он заглянул ей в глаза, и в его взгляде, чистом и глубоком, она увидела не только любовь, но и ту самую веру, которая не раз спасала их. И она поняла, что больше не может сопротивляться тому чувству, что так долго пыталась подавить.

Не говоря ни слова, она наклонилась и поцеловала его. Сначала робко, почти невесомо, затем – все настойчивее, все отчаяннее. Это был поцелуй, в котором смешались и страх, и надежда, и боль потерь, и отчаянная жажда жизни. Ларс ответил ей с такой же нежностью, с такой же страстью. Их руки сплелись, их тела прижались друг к другу, и в этот момент, посреди этого плачущего, умирающего леса, они были единственным источником света и тепла друг для друга.

Это была не просто физическая близость. Это было слияние душ, израненных, измученных, но не сломленных. Они искали друг в друге утешение, забвение от окружающего их кошмара, подтверждение того, что они все еще живы, что они все еще способны любить. В этом холодном, враждебном мире, где смерть подстерегала на каждом шагу, их любовь была актом неповиновения, гимном жизни, звучащим наперекор всеобщему отчаянию.

Когда рассвет, серый и безрадостный, начал пробиваться сквозь мертвые ветви деревьев, они все еще сидели, обнявшись, угасающего костра. Усталые, но… обновленные. Словно эта ночь, проведенная вместе, дала им новые силы, новую решимость.

В этот момент из палатки, где лежал брат Финнеан, донесся слабый стон. Брат Кассиан, дремавший рядом, тут же вскочил. Алекс и Ларс переглянулись и поспешили к ним.

Старый монах был в сознании. Его глаза, обычно затуманенные бредом, сейчас смотрели на них осмысленно, хотя и очень слабо. «Дети мои… – прошептал он, его губы едва шевелились. – Я видел… Сердце Леса… Оно плачет не только от боли… но и от… одиночества. Стражи Скорби… они не злы по своей природе… Они – его слезы, его тоска… Их нужно не победить… а… утешить… Найти ту ноту… что отзовется в их истерзанных душах…»

Он закашлялся, его дыхание стало прерывистым. Брат Кассиан склонился над ним, пытаясь облегчить его страдания.

Слова Финнеана, сказанные на пороге смерти, были как откровение. Стражи Скорби… их нужно утешить. Не победить.

Ларс посмотрел на Алекс. «Я… я кажется, понимаю, что он имел в виду. Моя "Песнь Усмирения"… возможно, здесь нужна не она. А что-то другое. Что-то, что сможет коснуться их скорби, разделить ее… и преобразить».

В этот момент со стороны леса донесся протяжный, тоскливый вой, от которого застыла кровь в жилах. А затем – еще один, и еще. Казалось, весь лес стонал от боли.

«Они идут», – Рорик, появившийся из утреннего тумана, был мрачен. «Я видел их. Много. Они окружают поляну».

Стражи Скорби. Они пришли за ними. И теперь им предстояло найти ту самую «ноту», которая могла бы утешить их неутоленную печаль. Или погибнуть под ее тяжестью.

Глава 93: Очищающая Песнь

Ларс, Алекс, Лира

Слова брата Финнеана, последние, что он успел прошептать перед тем, как его душа покинула измученное тело, повисли в холодном, плачущем воздухе Плачущего Леса. «Стражи Скорби… их нужно не победить… а… утешить…» Еще одна потеря. Еще один друг, ушедший навсегда. Алекс с трудом сглотнула комок в горле, глядя, как брат Кассиан бережно закрывает глаза старому монаху. Времени на скорбь не было. Вой и стенания из глубины леса становились все громче, все ближе.

«Они идут», – Рорик встал, его топор был наготове, но в его глазах не было обычной хищной ярости. Была лишь усталость и мрачная решимость.

«Держите оборону, – приказала Алекс, ее голос был тверд, несмотря на бурю в душе. – Но не атакуйте первыми. Ларс… ты знаешь, что делать?»