На рассвете, замерзший и измотанный, Кенджи снова двинулся в путь. Он понимал, что ему нужно найти людей. Только так он сможет получить еду, информацию и, возможно, настоящее оружие.

Прошло еще несколько часов. Лес постепенно начал меняться, становясь менее диким. Деревья стояли не так плотно, подлесок редел. Появились более явные следы – не звериные, а… от телег? От многих ног?

Напряжение Кенджи возросло. Приближался к чему-то, что создал человек. Надежда смешивалась с опасением – человеческие поселения могли быть так же опасны, как и дикая природа.

За очередным поворотом тропы, Кенджи почувствовал запах дыма. Не костра, а чего-то едкого, похожего на горелое дерево и… кровь?

Он замедлил шаг, прислушиваясь. Далекие крики. Лязг металла. Звуки конфликта.

Осторожно продвигаясь вперед, он вышел на небольшую опушку. Картина, открывшаяся его взгляду, заставила кровь застыть в жилах.

Поляна представляла собой поле боя. Небольшой караван – две телеги, несколько вьючных животных – был атакован. Товары разбросаны. Деревянные колеса одной из телег пылали, испуская клубы черного дыма. На земле лежали тела. Тела людей, одетых в грубую дорожную одежду или простую кожаную броню, и тела… нападавших?

Нападавшими оказались не только люди в грубых доспехах, похожие на бандитов, но и те самые серо-зеленые существа с горящими глазами, с которыми Кенджи столкнулся вчера. Они добивали раненых и рвали на куски тела павших.

Несколько выживших торговцев или наемников отчаянно отбивались, прижатые к горящей телеге. Их было всего трое против превосходящих сил бандитов и монстров. Их лица были искажены страхом и болью.

Кенджи замер за деревьями, его сердце бешено колотилось. Что делать? Он был один, вооружен лишь сломанной веткой, найденной у ручья, его костюм был непригоден для боя. Ввязаться в эту схватку было чистым безумием.

Но…

Он видел их глаза. Глаза людей, которые сейчас умрут, если никто не поможет. Он видел жестокость нападавших, безжалостно убивающих даже раненых.

Это было то самое испытание, о котором он читал. Та самая ситуация, где принципы Бусидо должны были проявиться. Защита слабых. Противостояние несправедливости. Долг воина, даже если у него нет господина.

В Токио он мечтал о жизни, где его принципы имели бы значение. Где можно было бы поступить правильно, даже если это опасно. Эта жизнь пришла к нему. Прямо сейчас.

Му-шин. Отбрось колебания. Действуй.

В его сознании возник образ Сэнсэя, поправляющего его стойку. Образ Миямото Мусаси, стоящего в одиночку против множества противников. Образ сорока семи ронинов, идущих на верную смерть ради чести.

Это было неразумно. Это было самоубийственно. Но это было… правильно. Согласно его Кодексу.

Он чувствовал, как «Кодекс Души» – то метафизическое ощущение, о котором говорила Сущность – откликается внутри. Не всплеск силы, а скорее ощущение внутренней правоты, ясности цели, несмотря на внешнюю опасность. Как будто его Душа говорила: «Да. Вот он, твой путь».

Кенджи больше не колебался. Его взгляд стал острым, как заточенный клинок. Он выбросил сломанную ветку – она была бесполезна. Его оружием должно было стать его тело, его скорость, его знание техник боя. Ему нужен был меч. Любой меч.

Он огляделся, сканируя поле боя. Тела. У некоторых были мечи, топоры, копья. Оружие этого мира. Примитивное по сравнению с катаной, но настоящее оружие.

Один из бандитов, низкорослый мужчина в рваной кожаной броне, добивал раненого купца коротким топором. Его меч, стандартный прямой меч, висел у него на поясе. Он был ближе всех к Кенджи.

Решение было принято. Быстро. Смертельно.