«Я… воин», – произнес он, пробуя слова на вкус. Язык звучал… грубее и проще, чем японский, но понятный. Его голос был тихим, но отчетливым.
Выжившие снова замерли, потрясенные. Он только что не понимал их, а теперь говорит на их языке?
«Воин?» – переспросил молодой мужчина, с недоверием осматривая его костюм. «Где твоя броня? Откуда такой стиль боя?»
Кенджи опустил меч и воткнул его острием в землю. Он почувствовал, как силы окончательно оставляют его. «Я… пришел издалека. Моя броня… была повреждена. Мой стиль… это путь моего народа».
Его «народ» – японцы. Его «путь» – Бусидо. Это было максимально правдиво из того, что он мог сказать, не раскрывая всей невероятной правды об исекае и грузовиках.
«Издалека?» – пожилой мужчина подошел ближе. Его лицо смягчилось, страх сменился благодарностью. «Ты спас нас. Эти… твари и бандиты… Они убили бы всех».
«Это был мой долг», – ответил Кенджи, вспоминая принципы Кодекса. «Видеть несправедливость и проходить мимо… это не путь воина».
Эти слова – «долг», «путь воина» – прозвучали в этом мире, возможно, по-другому, но их смысл был понятен. Они увидели не просто наемника, который вступил в бой за плату или из случайной прихоти. Они увидели человека, чьи действия были продиктованы внутренними принципами.
Женщина подошла к нему осторожно. «Мы… мы так благодарны. Меня зовут Эля. Это мой отец, Грант, а это брат моего мужа, Том». Она указала на пожилого и молодого мужчин соответственно. «Ты спас нашу жизнь, спаситель из ниоткуда».
«Кенджи», – представился он. «Меня зовут Кенджи».
Грант кивнул, его взгляд задержался на лице Кенджи. «Кенджи. Это… необычное имя. Как и ты сам. Никогда не видел человека, способного так двигаться с мечом. И говорить на нашем языке, появившись из леса в таком виде…» Он снова оглядел его изодранный костюм.
«Мой мир… сильно отличается», – Кенджи постарался, чтобы его голос звучал нейтрально. Ему нужно было скрыть глубину различий.
«Это очевидно», – сказал Том, все еще настороженно осматривая тела убитых. «Но почему ты помог? Никто не вмешивается в такие дела без причины… или без платы».
«Моя причина – Кодекс», – твердо ответил Кенджи. «И я не ищу платы за спасение жизней». Это было полное, абсолютное следование принципу Бусидо о бескорыстной помощи.
Эта фраза, этот принцип, казалось, ошеломил их даже больше, чем его боевые навыки или внезапное знание языка. В их мире, где каждый дрался сам за себя или за золото, такой альтруизм был чем-то неслыханным.
Эля подошла ближе и осторожно прикоснулась к его плечу. «Ты… ты ранен?»
Кенджи почувствовал, как его колени подгибаются. Адреналин схлынул. Он был не ранен, но истощен до предела. «Я… устал», – признался он.
«Конечно, устал!» – воскликнул Грант. «После такого боя… Мы должны позаботиться о тебе. Ты наш спаситель».
Они начали осматривать поврежденные телеги, пытаясь найти что-то уцелевшее. Одно из существ, которое Кенджи только ранил, а не добил, застонало. Том тут же добил его топором, не колеблясь. Кенджи отвернулся. Привыкнуть к этой жестокой реальности будет непросто.
Выжившие смогли найти немного припасов, уцелевших от пожара и грабежа. Еда была простой – сушеное мясо, жесткий хлеб. Но для Кенджи это было спасение. Он с жадностью съел предложенную еду, чувствуя, как возвращаются силы.
Пока они собирали то немногое, что осталось, Грант и Том озабоченно переговаривались.
«Мы не можем остаться здесь. И вернуться в город с пустыми руками опасно», – говорил Грант.
«Нам нужно добраться до ближайшей деревни или крепости. Рассказать о нападении», – ответил Том.
Грант посмотрел на Кенджи, который сидел у ручья, умывая лицо и руки. Его взгляд был полон размышлений. «Этот воин… Кенджи… Он спас нас. И он не просит платы. Но он нуждается в помощи. И он… очень силен».