– Да чего тут неясного Александр Николаевич, обычный гоп-стоп с разменом, – подошёл высокий парень в реглане и с портфелем в руке.

– Агент второго разряда Лобанов, – указал на него Журавлёв. Он усмехнулся: – Николай, товарищ Балакирев по фене не ботает, так что будь любезен говорить нормальным языком.

– Разбойное нападение с убийством. Чистая уголовщина и никакой политики, – улыбнулся Лобанов.

– Откуда это ведомо? – я положил партбилет Гоглидзе в нагрудный карман гимнастёрки.

– Вещи у потерпевшего отсутствуют, – агент МУР вынул руку из кармана реглана. Он хлопнул ладонью по портфелю: – Здесь для разбойников ничего ценного нет, потому и не взяли. Хотя странно, портфель из крокодиловой кожи, пятьдесят целковых стоит.

– Вот что Николай, я поеду в МУР, попытаюсь установить, где жил Гоглидзе. Ты портфель с документами товарищу Балакиреву отдай. Закончишь здесь, потолкуем, – Журавлёв швырнул окурок на землю. Он посмотрел на меня: – А вы товарищ чекист ознакомьтесь с документами, и милости прошу к нам в Большой Гнездиковский переулок.6 Посмотрим, что наработали по этому делу.

Журавлёв уехал, Лобанов принялся составлять схему места происшествия, а я положил портфель на заднее сиденье своего «Форда». К нам подъехал «Паккард», из которого вылезли начальник Оперативного отдела Паукер, командир особой дивизии ОГПУ Фриновский, и ещё какая-то шишка. Судя по шпале в петлицах, начальник городского отдела ГПУ.

– Ну-ка Балакирев, покажи товарищу Люшкову из Харькова, как лихо работают сотрудники центрального аппарата ОГПУ, – кивнул Паукер на незнакомца. Начальник нашего отдела говорит с сильным акцентом. Карл Паукер бывший австрийский военнопленный, во время Гражданской войны воевал в рядах Красной армии. Злые языки шепчутся, что он продвинулся по службе за счёт умения рассказывать смешные истории. Тем и приглянулся товарищу Сталину. Иосиф Виссарионович назначил его начальником охраны Кремля, а дальше Паукер перебрался на должность начальника Оперативного отдела Секретно-политического управления ОГПУ.

– Пока мне похвастаться нечем Карл Викторович, – развёл я руками. – Фамилия потерпевшего Гоглидзе.

– А портфель?! У Гоглидзе был портфель? – вырвалось у Паукера.

– Так точно! Портфель был.

– Немедленно сделай опись всех документов находящихся в портфеле, и доложи мне письменным рапортом.

– Карл Викторович, Балакирев сам знает свои обязанности, – тронул Паукера за рукав шинели комдив Фриновский.

– Езжай к себе, всё оформи. Утром представишь рапорт, – кивнул Паукер.

Начальники сели в «Паккард» и уехали, чем сильно обрадовали Николая Лобанова.

– Ну вот, шишки разъехались, можно обстоятельно поработать, – сдвинул он свой кожаный картуз на затылок.

– Мне тоже нужно ехать, выполнять указание начальства, – я достал блокнот из нагрудного кармана, написал карандашом номер своего служебного телефона. Вырвал листок и протянул Лобанову: – Как вернёшься к себе, позвони. Подъеду к вам.

У себя в кабинете я стал разбирать бумаги из портфеля Гоглидзе. Это были расчётно-платёжные ведомости Винного завода № 1 в Тифлисе. Вдруг из общей кучи платёжек выпал вчетверо сложенный листок. Я развернул его и прочитал:

«МВД

Заведующий Особым Отделом

Департамента полиции

12 июля 1913 года

Исходящий № 2898

Совершенно секретно

Лично

Начальнику Енисейского охранного отделения

А.Ф. Железнякову

Входящий № 152

23 июля 1913 года

Милостивый Государь Алексей Фёдорович!

Административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестованным в 1906 году, дал начальнику Тифлисского губернского жандармского управления ценные агентурные сведения. В 1908 году начальник Бакинского Охранного отделения полиции получает от Сталина ряд сведений, а затем по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения полиции. Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочной.