Действительно, главная проблема целибата связана не с самореализацией человека, а с неслыханным притязанием на личностную, неповторимую и всецело охватывающую любовь с Богом. Кто в силах вынести пожирающий огонь Его присутствия?

д) На этом уровне христианский целибат и в самом деле может быть оправдан только мудростью Креста.

Промысел Божий, пропущенный через себя

Кто может пуститься в эту авантюру: разделить свою тварную любовь с Абсолютной Любовью? Соблазн снова заключается не в том, что оставляешь позади себя, а в том, на что притязаешь. Мы подозрительны для мира не потому, что живем в безбрачии, а потому, что радостно и безмятежно утверждаем, что Бог остановил на нас внимание, более того, что Он отдает Себя нам лично и призывает нас посвятить себя исключительным образом Его Царству, что Он дает нам Своего Духа, чтобы мы могли быть в самом близком общении с Его Единородным Сыном. Это невероятно!

Я уже говорил раньше, что, в конечном счете, только Бог может оправдать христианский целибат. Так оно и есть. Но хочу добавить, исходя из затронутых в этой главе проблем, что Промысел Божий должен быть пропущен через себя. Я не знаю, в какой мере он может быть исследован неверующим, но без него мой целибат оказывается не имеющим корней. Я не хочу сказать, что антропологические и религиозные предпосылки не могут придать смысл целибату; но, на мой взгляд, они все равно не могут исчерпать всей его сути.

Дело в том, что Промысел Божий разумен только тогда, когда он становится основой нашего жизненного выбора. Он зависит от переживаемого по-христиански призвания. Каковы же его ключевые моменты?

Опыт бескорыстия Божией любви

Большая разница, воспринимает ли человек любовь как желание или же как дар. Христианину известно, как ненадежен и шаток его выбор, когда он порожден потребностью в самооправдании или стремлением преодолеть собственную ограниченность. Не сам человек избрал этот путь. Его призвали. Кто он такой, чтобы выбирать не что-нибудь, а эсхатологический образ жизни Сына Божия? Он заранее отказывается жить в целомудрии по собственному желанию. Он знает, что главный вопрос не в том, чтобы утвердить свой замысел жизни и возможности его осуществления, а в том, чтобы каждый день обновлять в себе радость быть возлюбленным и доверие к верности Господа.

Опыт Абсолютной любви

Христианин понимает, что отречение, которое несет в себе целибат, имеет человеческие предпосылки. Он не пытается восполнить то, чего ему недостает, опираясь на веру во всемогущество Бога. Самое глубокое и сильное напряжение возникает из-за величия и мощи бесконечной любви, своим могуществом как бы взламывающей самую способность принимать ее. Почему бы Богу не оставить нас в покое с нашей естественной мерой любви – супружеской любовью? Какой ужасный Возлюбленный!

Поэтому целибат нужно переживать обновленным сердцем, сердцем, возрожденным силой Святого Духа. Напряжение любви, вторгающейся в нас свыше, можно выдержать только благодаря вере, то есть тогда, когда человек полностью предает свою жизнь инициативе Бога.

Парадокс веры заключается в сохранении этой двойственности: с одной стороны, нет ничего более рискованного, но и свободного, чем целибат ради Царства; с другой – его сила таинственным образом возникает из его слабости, из отказа присваивать любовь, из согласия принять в своей нищете превосходство Божественной любви. Чудо в том, что это напряжение разрешается, оборачиваясь миром.

Опыт любви, творящей жизнь из смерти

Христианин, живущий в целибате, не питает иллюзий относительно своего реального положения. Он отказался от наслаждений половой любви, благодаря которой люди переживают прекрасные моменты своей жизни; отказался от продолжения рода, со всем, что с этим связано, и от сохранения в потомках собственного бытия; отказался от тайны «два-одно», в которой приоткрывается вечно желанная полнота, и решил жить Кем-то и ради Кого-то, Кого даже и не видит… Он – не более чем ученик Иисуса из Назарета, и все, что у него есть, – это его вера. Но, несмотря ни на что, он верит в слова Иисуса: «Кто потеряет свою жизнь ради Меня, тот обретет ее». И, пока он верит, он смотрит на своего распятого Мессию и находит ответ: «Он, отдающий Себя до конца, до смерти, и призывающий меня к жизни в безбрачии, – это моя Любовь, да, моя Любовь».