Попытаемся дать ответ, учитывая оба аспекта проблемы: с одной стороны, сердце человека, с другой – контекст жизни. Размышления неизбежно приведут нас к пониманию опасности, которую таит в себе фундаменталистское воспитание. Возможно, такое воспитание соответствовало эпохам, когда человеческие отношения были в большей степени регламентированы. Но сегодня попытки понять целибат, исходя из стереотипа, влекут за собой серьезные последствия.

Разделение невозможно

Разумеется, неразделенность сердца – суть христианского целибата. Другое дело – как его понимать. Впрочем, эта неразделенность сердца так же существенна и для супружеской любви. Мы могли бы даже сказать, что целибат является по отношению к Богу тем же, чем является верность одного супруга по отношению к другому. Если бы это не было так, целибат был бы не знаком Завета, а просто вопросом половых отношений. Убедительность целибата заключается именно в этой замене: Бог вместо супруга (супруги). Странно то, что Любовь Божию невозможно переживать как гетеросексуальную, и, тем не менее, это реальная, исключительная и верная любовь.

Такая неразделенность порождается двумя причинами. Первая причина – антропологическая: супружеская любовь своеобразна, в отличие, например, от любви дружеской. В принципе, дружеская любовь не является исключительной, а супружеские отношения таковыми являются. И хотя фактически моногамная и стабильная семья складывалась в ходе культурного развития, сегодня мы рассматриваем ее как окончательную форму, которая соответствует неприкосновенному достоинству человеческой личности. В опыте супружеской любви возникает нечто гораздо большее, чем потребность вида: абсолютный характер «ты». Его следствиями являются исключительность и верность. Когда эмоции соединяются с сексуальностью, образуя единый сплав, тогда любовь становится истинным ориентиром. Разделения не может быть: основной принцип, свойственный этой любви, – это «два-одно», антропологическая основа того, что мы, в свете Откровения, называем «заветом». Это не то же самое, что стремление «страсти», всепоглощающей сексуальной силы. Это включает в себя секс, но суть состоит в «узах», то есть в том первоначальном опыте, благодаря которому любовь побуждает нас к полной самоотдаче другому. Это неповторимый опыт духа во плоти. Мужчина и женщина, говорящие друг другу «мой – твоя», прикасаются к Тайне.

Вторая причина – богословская. Мы уже затрагивали эту тему в главе 3, говоря о целибате-призвании. Еще раз напомним его парадоксальный характер: у Бога нет пола, и было бы некоторой двусмысленностью принимать целибат как супружескую любовь в том виде, как мы описали ее выше. Но при этом надо сказать, что он не то что не теряет своего исключительного и верного характера, а только усиливает его. Для того, кто был призван «посвятить себя телом и духом» (1 Кор 7, 34) Абсолютной Любви, эмоциональное «перепархивание», рассеянность сердца, эротический эгоцентризм приобретают и тяжесть «высшей неверности». Я говорю не об исчисляемой мере нравственной вины, а о духовной восприимчивости. Все зависит от того, как избравший целибат человек принял свое избрание и посвящение Самому Живому Богу.

Ему, как народу Израиля, как Иисусу, следует понимать, что значит: «Все Мое Твое, и Твое Мое» (см. Ос 2–3; Ин 17).

Целибат и «особые узы»

Следует ли отсюда, что существует только один способ жить в целибате – никогда не быть эмоционально вовлеченным ни в какие другие отношения и принципиально оставаться одиночкой?

Призвание к неразделенности сердца здесь очевидно. Проблема возникает тогда, когда человек замечает, что эта неразделенность не так уж совершенна. Или потому, что сердце действительно не разделено по той простой причине, что оно еще не раскрылось (целибат – это посвящение любви, а не подавление чувств), или потому, что человек создал себе схему чистой, незапятнанной любви, а в какой-то момент (из-за непредсказуемости жизни и непостижимости путей Провидения) вынужден был иначе определять свое место из-за эмоционального опыта дружбы или непредвиденной влюбленности.