>85 «Мне Марция настолько взор пленяла,
Пока я был в том мире, – он сказал, –
Что для нее я делал все, бывало.
>88 Теперь меж нас бежит зловещий вал;
Я, изведенный силою чудесной,
Блюдя устав, к ней безучастен стал.
>91 Но если ты посол жены небесной,
Достаточно и слова твоего,
Без всякой льстивой речи, здесь невместной.
>94 Ступай и тростьем опояшь его
И сам ему омой лицо, стирая
Всю грязь, чтоб не осталось ничего.
>97 Нельзя, глазами мглистыми взирая,
Идти навстречу первому из слуг,
Принадлежащих к светлым сонмам Рая.
>100 Весь этот островок обвив вокруг,
Внизу, где море бьет в него волною,
Растет тростник[69] вдоль илистых излук.
>103 Растения, обильные листвою
Иль жесткие, не могут там расти,
Затем что неуступчивы прибою.
>106 Вернитесь не по этому пути;
Восходит солнце и покажет ясно,
Как вам удобней на гору взойти».
>109 Так он исчез; я встал с колен и, страстно
Прильнув к тому, кто был моим вождем,
Его глаза я вопрошал безгласно.
>112 Он начал: «Сын, ступай за мной; идем
В ту сторону; мы здесь на косогоре
И по уклону книзу повернем».
>115 Уже заря одолевала в споре
Нестойкий мрак, и, устремляя взгляд,
Я различал трепещущее море.
>118 Мы шли, куда нас вел безлюдный скат,
Как тот, кто вновь дорогу обретает
И, лишь по ней шагая, будет рад.
>121 Дойдя дотуда, где роса вступает
В боренье с солнцем, потому что там,
На ветерке, нескоро исчезает, –
>124 Раскрыв ладони, к влажным муравам
Нагнулся мой учитель знаменитый,
И я, поняв, к чему приблизил сам.
>127 Слезами орошенные ланиты;
И он вернул мне цвет, – уже навек,
Могло казаться, темным Адом скрытый.
>130 Затем мы вышли на пустынный брег,
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек.
>133 Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
О, удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил
>136 Сейчас же новый там, где он сорвал.
Песнь тридцатая
Когда небес верховных семизвездье,
Чьей славе чужд закат или восход
И мгла иная, чем вины возмездье,
>4 Всем указуя должных дел черед,
Как указует нижнее деснице
Того, кто судно к пристани ведет,
>7 Остановилось, – шедший в веренице,
Перед Грифоном, праведный собор
С отрадой обратился к колеснице;
>10 Один, подъемля вдохновенный взор,
Спел: «Veni, sponsa, de Libano, veni!»[70] –
Воззвав трикраты, и за ним весь хор.
>13 Как сонм блаженных из могильной сени,
Спеша, восстанет на призывный звук,
В земной плоти, воскресшей для хвалений,
>16 Так над небесной колесницей вдруг
Возникло сто, ad vocem tanti senis,[71]
Всевечной жизни вестников и слуг.
>19 И каждый пел: «Benedictus qui venis!»[72]
И, рассыпая вверх и вкруг цветы,
Звал: «Manibus о date lilia plenis!»[73]
>22 Как иногда багрянцем залиты
В начале утра области востока,
А небеса прекрасны и чисты,
>25 И солнца лик, поднявшись невысоко,
Настолько застлан мягкостью паров,
Что на него спокойно смотрит око, –
>28 Так в легкой туче ангельских цветов,
Взлетевших и свергавшихся обвалом
На дивный воз и вне его краев.
>31 В венке олив, под белым покрывалом,
Предстала женщина,[74] облачена
В зеленый плащ и в платье огне-алом.
>34 И дух мой, – хоть умчались времена,
Когда его ввергала в содроганье
Одним своим присутствием она,
>37 А здесь неполным было созерцанье, –
Пред тайной силой, шедшей от нее,
Былой любви изведал обаянье.
>40 Едва в лицо ударила мое
Та сила, чье, став отроком, я вскоре
Разящее почуял острие,
>43 Я глянул влево, – с той мольбой во взоре,
С какой ребенок ищет мать свою
И к ней бежит в испуге или в горе, –
>46 Сказать Вергилию: «Всю кровь мою
Пронизывает трепет несказанный:
Следы огня былого узнаю!»
>49 Но мой Вергилий в этот миг нежданный
Исчез,[75] Вергилий, мой отец и вождь,
Вергилий, мне для избавленья данный.