Лучи солнца, просочившись сквозь узкие окна, слабо освещали теплом покрытый ковриками пол. В свете утра в воздухе, как снежинки, витали мельчайшие частицы пыли, а сухие травы, висевшие пучками под потолком, уже стряхнули на пол несколько листьев. На столе, вывалившись из корзины, лежали зелёные яблоки, а сидевшая рядом кошка внимательно созерцала природу за окном.

Резагда готовила снадобья, пока Миприя собирала в мешок принадлежности для учёбы, в которые входили перо, маленький нож, грубый пергамент и потрёпанная библия. Эралькса стояла у печки и складывала в сумку хлеб, сыр и яблоки. Закончив, она подошла к внучке и положила руку ей на плечо, пока та пыталась справиться с ремешком.

– Поторопись, Миприя, – буркнула она и вышла из дома.

Едва Эралькса открыла дверь, в дом вошёл запах гнили, от чего девочка поморщилась.

– Всё ещё не могу привыкнуть к этой мерзкой вони, – сказала Миприя, зажав ладошкой нос.

Резагда улыбнулась и оторвалась от своего дела.

– Я бы хотела, чтобы ты пошла со мной хоть разочек, – грустно сказала девочка.

Резагда подошла к ней, присела на корточки и, заглянув в глубины её взора, ласково сказала:

– Завтра я сама поведу тебя в храм, цветочек мой. Мне нужно будет отнести снадобье госпоже Эльбре́ж и я пойду с тобой.

– Только потому, что тебе надо отнести снадобье, а не потому, что ты хочешь пойти со мной.

Резагда погладила дочь по щеке.

– Ты ведь знаешь, что я не должна слишком часто показываться в городе.

– Да, знаю, – поникла Миприя.

– Это не значит, что я не хочу, родная. Я бы хотела проводить с тобой больше времени, чем могу сейчас. Наверное, было бы лучше, если бы я не была той, кем являюсь, тогда мы могли вообще никогда не расставаться.

– Но мне нравится, что ты ведьма, мамочка, несмотря на то, что говорят о тебе люди в городе.

Резагда улыбнулась и крепко обняла дочь.

– Я люблю тебя, цветочек, – прошептала она.

– А я тебя больше, – прошептала в ответ Миприя.

Взяв дочь за руку, Резагда вывела её из дома.

– Ну, наконец-то, – фыркнула Эралькса, завидев выходящих дочь с внучкой. – А я уже подумала, что мне придётся умереть здесь от родного запаха гниения.

Резагда подошла к краю топи босыми ногами, и через мгновение от островка протянулась земляная дорожка, только на этот раз она была усыпана солнечными головками горицвета.

– Горицвет! Мой любимый цветочек! – восторженно завизжала Миприя.

С любовью посмотрев на дочь, Резагда сказала:

– По дороге насобирай их как можно больше и подари отцу Комеллиану, он тоже очень любит эти цветы.

– Ой, а как он удивится, что в это время года они вдруг расцвели! – даже подпрыгнула девочка и крепко обняла мать. – Спасибо, мамочка!

Резагда поцеловала дочь в макушку.

– Ну, беги, собирай свои цветочки.

Девочка побежала вперёд, на ходу аккуратно срывая любимые цветы, стараясь не рвать с корнем, хотя знала, что скоро на этом месте снова образуется топь.

Эралькса обняла дочь и, поцеловав в щёку со всей материнской нежностью, сказала:.

– До вечера, родная.

Смотря вслед матери и дочери, Резагда неожиданно для себя поняла, что не хочет их отпускать. От этого странного осознания по её щекам самопроизвольно стекли слёзы, а в тот миг, когда родные души скрылись в тумане, её объяло чувство, что она видит их в последний раз, хотя ничего в этот день не предвещало опасности и разрушения. Стоял тёплый солнечный день, и даже на болоте, несмотря на туман, было сказочно светло и благодатно. Её обитель защищала непроходимая топь, словно усопший навеки муж воздвиг её как защиту для своей любимой. Это была надёжная преграда, и никто чужой не смог бы пройти сквозь неё без воли самой Резагды, она твёрдо это знала. Но не знала, что судьба готовила ей другой сценарий, по которому и должна пойти отныне её некогда спокойная жизнь.