Хранители. Часть 1. Воплощённые элементали Мира Кьярр

Дизайн обложки Хелен Ротбарт

Иллюстратор Елена Мозалевская

Редактор Евгений Павлович К

© Мира Кьярр, 2023

© Елена Мозалевская, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-4864-9 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-4863-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На улицах Фремо́нна стоял непрекращающийся шум. Густое облако пыли окутывало неприметные домишки, меж которых хаотично сновали бродячие псы в поисках пищи. Кошки сидели на красных черепичных крышах и безразлично смотрели на заполненные различным людом улицы. Мужчины в голубых обтягивающих штанах и льняных бурых просторных рубахах, обтянутых на талии широкими ремнями, стояли небольшими группами, переговариваясь между собой. Неторопливо прогуливались женщины в длинных платьях, преимущественно грязно-розовых, тёмно-красных и бурых оттенков, которые они одевали поверх нижних серых рубах изо льна и рами. Их головы покрывали серые длинные, достающие концами до бёдер, платки, а в качестве обязательного атрибута в руках каждой висела небольшая плетёная корзинка. Множество людей расхаживало между рыночными прилавками, на которых лежало подтухающее мясо, полусгнившие овощи, кислые сыры, рыба, а порой встречались прилавки с шелками и цветочные ларьки. Из неподалёку стоявшей кузни доносились громобойные удары молотов по наковальне и лязг железа, а пекарни источали соблазнительные ароматы ржаного хлеба и луковых пирогов.

Возле рыночной площади шло строительство домов для знатных господ. В основном работы велись на уровне закладки фундаментов, местами были воздвигнуты опорные балки, но кое-где стены уже поднимались на достаточную высоту. Слышалось звонкое постукивание мастерков, с помощью которых каменщики возводили кирпичную кладку, а кто-то замешивал раствор, подсчитывая пропорции гашеной извести и песка. Плотники обрабатывали брёвна и прибивали доски, а рабочие носили каменные блоки, сгибаясь под их тяжестью. Со всех сторон неслась смачная брань и приказы тех, кто руководил строительством, а обливавшиеся потом под нещадно палящими лучами солнца рабочие время от времени прикладывались к кувшинам с кислым пивом.

По выложенной брусчаткой дороге непрестанно громыхали колёса повозок, и отбивали звонкую дробь копыта коней, а на главной площади возле статуи короля Угно́льда Хромого играли свой убогий спектакль безыскусно наряженные лицедеи. Рядом показывали чудеса фокусники, и на потеху прохожим устраивали балаган бродячие ряженые шуты. Высокие мужчины жонглировали разноцветными шариками, уродливые карлики в колпаках в виде петушьих голов загадывали загадки, юные акробатки ловко кружились, изгибались и порхали в танце, а горбатая старуха собирала с людей блестящие на солнце монетки. Глотатели огня жонглировали горящими факелами и выплёвывали огнища, а пламя в их руках распускалось бутонами, превращаясь в алые язычки, которые ласково ползли по коже своих хозяев. От столь захватывающего представления дети визжали от удовольствия, а взрослые восторженно аплодировали.

На мостиках, перекинутых через реку Бья́нве, играли менестрели. Мелодии, выходящие из-под их умелых пальцев, разносились по улицам, обволакивая каждого слушателя теплом летнего солнца, прохладой осенних туманов, ароматами бескрайних лугов и мерцанием далёких звёзд. Кружась, музыка то взмывала вверх, к свисающим с бирюзового неба клочьям облаков, то разбивалась на тончайшие осколки и резала души, иногда она лучилась как зарница или порхала бабочкой, а иногда плыла словно рыба, а то и жалила как оса. Часто это звучание разбавлялось тоскливыми голосами певцов, которые, разливаясь приторно-сладким журчанием, словно мёд, склеивали сердца слушателей.

Недалёко от величественного храма в практически мёртвой тишине, так сильно контрастировавшей с шумом главной площади и которую изредка прерывал лёгкий, как шелест листьев, металлический перезвон, стояла огромная толпа народа. Там исполнял свой смертельный танец Метатель Ножей, известный не только в этом чужом для него городе и близлежащей округе, но и за пределами долины, и по ту сторону леса, не говоря уже о своих родных местах, что лежали далеко на севере. Мастерство непревзойдённого Метателя снискало ему славу по всему миру, и любой человек, едва услышав это имя, сразу спешил на представление, которое всегда было необыкновенно захватывающим и впечатляющим.

Обнажённый по пояс Метатель Ножей жонглировал изящными клинками и изогнутыми саблями с такой небывалой легкостью и ужасающей скоростью, что, казалось, должен был давно перерезать себя и всех окружающих его людей. Отбрасывая на солнце серебряные блики, четыре клинка танцевали в воздухе, едва касаясь его пальцев, а две изогнутые сабли, словно обручи, кружились в руках, на руках и даже на его тонкой, как у лебедя, шее, при этом не причиняя даже малейшего вреда. Его огненно-рыжие, спускавшиеся до лопаток, волосы сцеплял на затылке чёрный жгут, а бледное жилистое тело искрилось капельками пота. На плечах, предплечьях и груди Метателя Ножей красовались кожаные чёрные повязки, угольки глаз и жёсткая складка губ были напряжены, но в мягких движениях не чувствовалось и толики усилий, несмотря на всевозрастающую скорость его танца.

Сделав последний штрих, Метатель Ножей подбросил четыре клинка и две сабли вверх, которые, на мгновение зависнув в воздухе, по отдельности попадали ему в руки, а он, продолжая кружиться в танце, с молниеносной ловкостью раскидал их в ножны и сапоги.

Стоявшие вокруг люди разразились бравыми криками, визгами и аплодисментами, а Метатель Ножей по очереди раскланялся в разные стороны с лёгкой улыбкой на устах. Хитрая, как у лисицы, она преображала его лицо, добавляя мягкости и миловидности. Никто из присутствующих не заметил белого огонька, на мгновение озарившего его глаза, и внезапно подувшего прохладного ветра, который, обдав Метателя Ножей свежестью, сразу утих.

Бросая в открытую красиво расшитую кожаную сумочку медные, серебряные и даже золотые монетки, народ стал медленно расходиться, а Метатель Ножей подошёл к сброшенной одежде и накинул на вспотевшее тело серую рубаху. В этот момент где-то в небе громко и отрывисто прозвучал резкий, пронзительный «кееек-кееек-кееек». Подняв голову и улыбнувшись увиденной в небе парящей птице, Метатель издал аналогичный звук, и красивый и гордый сапсан, грациозно спикировав, вонзил коготки прямо ему в руку. Метатель ласково погладил птицу по чёрным крыльям, а когда его большой палец прошёлся по белой с пятнышками грудке, сапсан попытался его укусить.

– Как не совестно, Фи́он, – сказал мужчина птице на редкость приятным с хрипотцой голосом. – Это так ты встречаешь друга?

Укор, впрочем, был наигранным, Метатель знал, что птица, не умея выражать свою привязанность и любовь более ласковым способом, обычно просто вонзала когти и кусалась.

– Давно тебя не было, – снова обратился к птице мужчина. – Где же ты пропадал так долго? В каких местах побывал?

Фион лишь коротко ответил «кьяк», а Метатель удовлетворённо хмыкнул. Сапсан отсутствовал без малого четыре дня. Он никогда не удерживал его силой, ведь птица была его единственным верным и очень преданным другом, оставаясь в тоже время абсолютно свободным существом, под стать самому Метателю.

Его не смогла удержать даже жена, теперь уже бывшая, и двое детей. Несмотря на всю свою любовь к ней и к сыновьям, он постоянно скитался, давая в каждом новом уголке мира свои захватывающие представления. Домой он возвращался бесконечно уставший, потрёпанный, но довольный, с богатым заработком и подарками. Но в один прекрасный день по возвращению Метатель обнаружил в их доме другого мужчину и узнал, что за время его более чем полугодового отсутствия любимая женщина вышла замуж за благородного человека, который давно её добивался. Вышла замуж по-настоящему, с соблюдением всех традиций, ибо с Метателем Илланди́я жила в свободном сожительстве, а значит и совесть её была чиста. Он не стал упрекать её, прекрасно понимая, что мало кто из женщин смогла бы вынести вечно блуждающего где-то мужа. Метатель только хотел увидеть детей, но в ответ на просьбу законный супруг Илландии просто грубо вытолкал его из дома, сказав напоследок, что сыновья его вскоре забудут и запомнят только одного отца, который будет находиться всегда рядом и заботиться о них. Что ж, это было справедливо, учитывая, что ничего хорошего Метатель попросту не мог им дать.

Закрепив на поясе кожаный наполненный монетами кошель, Метатель взял в руки дорожную сумку и дублет тёмно-зелёного цвета. Поймав на себе восхищённые взгляды юных дев и одобрительные взгляды женщин постарше, он галантно поклонился женщинам и лукаво подмигнул девицам, от чего те, вспыхнув, захихикали. Очаровав напоследок и тех и других своей обаятельной улыбкой, Метатель поспешил прочь.

Он прошёл мимо играющих на мостике менестрелей до постоялого двора, у входа в который стояли двое мужчин в чёрных дублетах. Один из них являлся истинным великаном и одновременно был уродлив, как жаба, с лысой яйцеобразной головой и маленькими маслеными глазками; другой значительно ниже с чёрными, как смоль, собранными в хвост волосами, хилой бородёнкой и недобрым взглядом. Вид у них был угрюмый и неприветливый, в глазах стояла ярость и ненависть, а вот взгляд Метателя в ответ излучал явно сочувствие, одновременно смешанное с глубоким презрением.