– Уже наигрался? – небрежно спросил верзила на удивление писклявым голосом.

– Как видишь, – натянуто улыбнулся Метатель. – Публика меня любит и неплохо благодарит, – он выразительно похлопал по висящему у него спереди кошелю.

– Придётся тебе и с нами поделиться, Са́эрвил, – скрипучим низким голосом сказал другой и протянул, было, руку в перчатке к сумке Метателя, но тот увернулся.

– Не думаю, Ба́ствид, моя добыча это моя добыча. Вашу вы получаете исправно другими способами.

Баствид резко выхватил клинок и приставил его к горлу Метателя.

– Убери железку, – спокойно сказал Саэрвил. – Ты знаешь, с клинками я обращаюсь не хуже, чем ты.

– Ты никогда не пускаешь их в ход, – прошипел Баствид. – Лишь однажды…

– Можешь не сомневаться, если будет нужно, я ими воспользуюсь.

– Моя жизнь слишком дорого тебе будет стоить.

– Моя тоже, и, сдаётся мне, она дороже, чем твоя, – скривился в насмешливой улыбке Саэрвил. – Ведь я так нужен твоему хозяину.

Баствид оскалился.

– Он прав, Баствид, – угрюмо кинул верзила. – Хозяин будет весьма недоволен, ведь он так ценит его.

– Закрой пасть, Жаба! – рявкнул на него Баствид.

– Эй, не смей так называть меня…

– Я буду называть тебя, как захочу, Жаба, ведь ты действительно столь же уродлив и воняешь так же. А теперь пошёл отсюда и позови остальных!

Скорчив обиженную гримасу, верзила вышел из под навеса и отправился искать своих под палящим солнцем.

– Чего уставился?! – рявкнул Баствид Саэрвилу.

От его резкого голоса Фион взбудоражился и, взмахнув крыльями, издал грубое «кра».

– Глупая птица! – выругался Баствид.

От этого нового окрика сапсан уже явно собрался вцепиться когтями ему в лицо, но Метатель вовремя успокоил его нежным поглаживанием.

– Не стоит грубить ему, если не хочешь, чтобы птица отомстила тебе.

– Если твой уродец только попытается прикоснуться ко мне, я уничтожу и его и тебя, – прошипел Баствид.

Саэрвил удостоил его лишь презрительным взглядом и, сев на ступеньки, стал ждать.

…Спустя месяц после того, как муж Илландии выпроводил Метателя восвояси, на него напали эти головорезы. Это случилось, когда он изрядно пьяный возвращался из харчевни обратно в лес, где жил после болезненного разрыва с возлюбленной.

Стояла ночь, с неба лился бесконечный дождь, все тропы стали вязкими, и ноги Метателя утопали в грязи, а его обострённые ранее чувства притупились из-за того, что он часто напивался до беспамятства. В ту проклятую ночь Саэрвил не почувствовал притаившуюся опасность, всё произошло слишком быстро, да и отбиваться сил у него уже не было. Он сделал что мог, пустив в ход всё своё боевое умение, убил и ранил нескольких нападавших, и даже применил свои прирождённые стихийные силы, но его всё равно повязали люди Баствида, и тот, ухмыляясь своей гнилой улыбочкой, втоптал его лицо в грязь.

– Отныне ты будешь служить моему хозяину, Властелин Воздуха, иначе вся твоя семья отправится на корм падальщикам, – сказал он тогда и с силой пнул Метателя сапогом в лицо, отчего его сознание погрузилось в темноту.

Когда он очнулся, то обнаружил себя прикованным к железному стулу в сыром полутёмном помещении, а прямо перед ним стоял человек в чёрной мантии. В окружавшей полутьме Саэрвил с трудом различил только его отливающие платиной длинные волосы, аккуратно лежавшие на меховой отделке мантии, и кровавый рубин на рукоятке его меча. Человек обратился к нему учтиво, как вельможа, но его голос резал слух, как меч, что висел у него на поясе.

– Я приветствую тебя в своём замке, Саэрвил. Моё имя Ко́гванг. Многие годы я искал тебя, и вот, наконец, могу лицезреть воочию. Тебя было трудно отыскать, мои люди охотились за тобой три года, прежде чем смогли выследить и привести ко мне. Но без последствий не обошлось… Ты убил семерых моих наиболее умелых, надо сказать, людей и тяжело ранил троих. Но, тем не менее, я доволен, что ты здесь, несмотря на мрачность нашей встречи. Надеюсь, мы сможем подружиться…