Но эта девица после лечебницы вернулась в Академию. Правда, поселили её в Старую общагу, малонаселенную ввиду оскудевшего потока студентов.

Общество волновалось, шуршало и шепталось, строило догадки о древних пророчествах, легендарных способностях и заветах мудрецов. Или передавало сплетни, например, о том, что девицу совратил сам ректор и оставил жить из чувства вины – бредовейший бред, кстати, он бы её первый прикопал, прямо в ямке под общагой. Впрочем, не так уж много времени спустя, тронулся и сам ректор.

Слухи стали ещё более шуршащими и замысловатыми. Все исправно обходили дурочку стороной. Прям как Стража и Дока. Но шли недели, месяцы... год, второй – а срывов у девчонки не случалось. Как и улучшений, впрочем. В итоге общество сошлось в том, что во время выброса силы она свой источник исчерпала. Пустышка. Ни мозгов, ни магии.

Насчёт ректора, правда, толковой версии не сложилось, и тайна покрытая мраком всё ещё бередит юно-магические умы. А после знакомства с сейфом из-под казны она и меня волнует. Слегка. Потому что сильно – меня волнует другое:

– Ар-р! Сумасшедшая девчонка у меня дома!!!

Естественно, она не училась. Просто жила на первом этаже Старой общаги, лишь изредка показываясь за пределами комнаты, никого не трогала, не говорила никогда и ни с кем.

Тень. Серая тень – даже волосы, и те серые, поседели после полёта с крыши. Незаметная, немая и бесполезная.

Может даже, она мне и не помешает ничем...

Но девица – терпеть не могу девиц!

Противные, визгливые и безмозглые существа. Зацикленные на парнях, любви и милых розовых пуши-ыстиках. Ве-е.

Я представил себе жизнь в музее при наличии постоянно шуршащей мурхе, и меня передернуло. А уж если она меня увидит... В библиотеке звуки она издавала, значит и завизжать сможет, а уж это точно лишнее. Повторюсь, ненавижу визгливых девиц, а кроме того, феноменом редкой активности голосовых связок "тихой дурочки" может заинтересоваться Леди Ша. А её внимания, особенно, на фоне случая со Стражем, мне хочется меньше всего. Даже с учетом того, что она очень даже хороша. А ножки, мм, прелесть...

Тьфу! Прочь непристойные мыслишки!

Попрощавшись с Дайром (тот подозрительно подрагивал – уж не ржёт ли он надо мной снова? Не нравится мне эта тенденция!), я направился домой, изгонять незванку-вторженку.

***

Лина летела вниз и печально размышляла о том, как глупо всё получилось. Ещё грустнее было от того, что падает она… не в первый раз...

Удивленно вскинув бровь, она посмотрела вниз, скривилась и, шевельнув кистью руки, развернулась в воздухе. Задержала взгляд на зеркальной стене небоскреба – эта картинка тоже была знакомой. Серый костер волос, впивающиеся в воздух пальцы рук (Расслабить! – приказала себе девушка), шальной блеск глаз, бесполезно "торчащие" вверх веревки альпинистского снаряжения (отцепилась от страховки буквально за мгновение до встречи с маньяком, вот же непруха!)... Отмахнувшись от красно-серого видения, обернулась к небу...

Птица, похожая на человека. Смешно.

Дурацкие хомячки... взбешённый маньяк...

Снова небо и птица...

Хах, ну да... Человек. Тот самый маньяк, решивший составить ей компанию на мостовой...

"Хм, а не слишком ли долго я падаю?"

Темнота...

Бум!..

Девушка резко села в постели. Что-то было не так. Что-то непоправимо изменилось, но понять, что и в какую сторону, не получалось. За дверью что-то шуршало и очень тихо – но как-то странно, словно прямо в ухе, – слышался недобрый шепот: кто-то на кого-то ругался, причем тайком.

Это была четвертая ночь в Музее магии, куда её решила поселить секретарь ректора, как «хранителя музейных ценностей» -- в дополнение к ревуну. Во-первых, зная, кто здесь ночует, в музей не сунутся студенты-сорвиголовы, ибо её, Глинн, до сих пор боятся. Во-вторых, если опять придут чужаки, а страж их проспит, возможно – их услышит она. Даже тревожную кнопку вручили, старательно разжевав, в каких случаях на неё нужно нажимать. Но три ночи подряд, по три раза за ночь, она срабатывала сама по себе, тревожа стража. А уж страж тревожил всю округу так, что мало никому не казалось.