Хозяин жизни. (не) один против всех. Софи Бриошь

1. Глава 1.

Буров производил странное впечатление.

Он никогда не повышал голос,не ругался, но вызывал трепет, а порой и откровенный страх у тех, с кем общался.
Страх этот был животного, инстинктивного свойства: ощущение, что перед тобой вожак. Сильный, а значит и опасный.

Как ни странно, но это помогало Бурову в мире мужчин, в мире бизнеса. Страх, который испытывали его партнеры и подчиненные, вкупе с уважением и отличной репутацией быстро сделали своё дело — Буров вырос в солидного и очень успешного предпринимателя достаточно быстро. К тридцати пяти годам он был значимым и очень богатым бизнесменом.

С женщинами дело обстояло тоже интересно.
Инстинктивное ощущение, что перед тобой сильный представитель мужского рода, лидер и главарь, опасный, но на грани, при этом красивый не как смазливый юнец, а как обветренный штормами жизни моряк, как человек, в чьём взгляде отражается опыт многих лет — как будто гораздо больших, чем он физически прожил, — это всё вызывало почти у каждой женщины лёгкий сладостный спазм внизу живота, стоило Бурову посмотреть ей в глаза.

Но ловеласом он не был. Более того — Буров был человеком максимально замкнутым и закрытым. Никто не знал что творится у него в душе. И чем продиктованы многие его поступки.

***
Александр Сергеевич вызвал Тому к себе в кабинет, чего раньше никогда не случалось. Девушка смутно догадывалась и боялась, что речь пойдёт о её беременности. Конечно, Буров будет ругать. Имеет право.

Где-то в глубине души Тома предчувствовала, что этот разговор неизбежен. Надеялась, что обойдётся, что Александр Сергеевич не узнает. Да и столько всего уже произошло после того события. Уже вроде бы и не важно…Но нет. Не обошлось. Предчувствие не подвело.

В кабинете хозяина она была много раз. Мыла пол, люстру, наводила порядок в книжном шкафу, протирала пыль с дубового роскошного стола-секретера, выполненного в старинном стиле. Мыла окна, за которыми открывался чудесный вид. Дом хозяина стоял на пригорке и родное Томино село Межозёрное и сами озёра: Голубое и Круглое, — смотрелись как на картине со второго этажа высокого дома Бурова.

Кабинет хозяина был у Томы самым любимым местом в доме. Там даже запах был особенный. Приятный, почти неуловимый запах кедра, кожи, лаванды.

Но сейчас она шла туда с замиранием сердца и готовая принять на себя поток праведного гнева от человека, который дал ей работу и, видимо, считает её неблагодарной сволочью и развратницей.

— В общем так, Тома — едва девушка успела закрыть за собой дверь кабинета, хозяин, стоявший у окна, заговорил чётко и категорично, — в сложившейся ситуации я вижу самым оптимальным решением оформить брак между нами.

Тома замерла. Она ожидала чего угодно, но замужества… Такое и близко не приходило ей в голову.

Разговора с боссом она боялась до дрожи в поджилках. Тома не была боязливой, но когда гордиться своим поступком не могла, — а сейчас был именно такой случай, — её гордо поднятая навстречу укорам голова становилась невыносимо тяжёлой. Эх, если бы не вредная Любовь Георгиевна, которая наверняка разболтала хозяину про Томину беременность, - а больше и не кому, - то всё было бы проще и спокойнее. Тома потихоньку бы доработала до того момента, как живот начал мешать убирать в хозяйском доме и ушла. Александр Сергеевич ничего бы не узнал про отца ребёнка, а сама Тома не сказала. Не тот случай, чтобы говорить. И стыдно и…

— Александр Сергеевич, я не понимаю, — Тома прижала холодные ладони к пылающим щекам.

В голове у девушки зашумело и она инстинктивно, чтобы не упасть, присела на шикарный кожаный диван.

Буров, стоявший до этого спиной к Томе, обернулся. Лицо его было как всегда невозмутимо. Лишь вертикальная морщина меж бровями стала чуть глубже.

Он никогда с ней раньше не заговаривал, лишь здоровался иногда, проходя мимо. А тут первый разговор и сразу о замужестве.

Тома растерялась и испугалась ещё больше. Слишком неожиданно, слишком нелепо это всё звучит. Чужой человек, хоть и давно она в его доме, зовёт замуж.

***
Хозяин молча смотрел на Тому с противоположного конца кабинета.

Эта девушка…Он и знал и не знал её. Видел, но не рассматривал. Замечал иногда, но не интересовался. Молоденькая деревенская девочка. Одно время даже думал, что школьница. Но нет, когда узнал о случившемся и расспросил Любовь Геогриевну, выяснил, что гораздо старше. Студенческий возраст.

Выглядит смущённой. Трогательной даже…
Буров отшвырнул это мелькнувшее в душе ощущение, как блохастого котёнка. Даже невольно сморщился.

Девушка не заметила. Впрочем, какая разница.

Он босс — она пока ещё прислуга.

***

Прислуга звала босса хозяином. Никто не видел в этом намёка на неравенство. В селе все так говорили друг о друге и женах-мужьях:"Хозяин-то мой нынче один на покосе, сыновья в городе, некогда им" или "Эй, хозяйка! Хозяин дома? Кликни. Зачем, зачем — нужен, раз зову!"

Иногда Александра Сергеевича могли назвать боссом. Но это в устах местных выходило нелепо и даже с какой-то насмешкой. Только в разговорах городских его подчинённых, часто мелькавших в загородном доме Бурова: водителя Алексея, секретаря Алины, адвоката Владимира Львовича и разного рода курьеров, - он был значим как босс.

Для местных же уважаемый и строгий хозяин.

Буров совсем недавно построил в Межозёрном дом. Село не пользовалось популярностью у дачников, тем более у таких крутых бизнесменов, как Александр Сергеевич.

Буров же выкупил огромный участок земли и поставил большой добротный дом с баней, гостевым домиком и конюшней. Не дача, а целая усадьба.

Все вопросы он решал с экономкой. Хозяйничала в этой должности Любовь Георгиевна. Она в свою очередь командовала поваром Лидой, горничной Томой и садовником Василием, а так же занималась коммунальными платежами и прочими заботами. Лишь с конюхом Борисом, специально приглашенным на работу откуда-то издалека, Александр Сергеевич общался напрямую.

Любовь Георгиевна, женщина властная и грубая, держала своих подчинённых в ежовых рукавицах так, словно на их должности к ней очередь стояла. Если учесть, что в вымирающем селе на полторы улицы и от силы с четыре десятка домов, работников было не сыскать, то её строгость казалась удивительной. Но она знала, что с работой в округе не густо. А если честно — совсем пусто. Только в город ездить, а это далеко. Так что позицию "я тебе нужнее" она заняла раньше и устойчивее, чем подчинённые.

Работа персонала была организована в доме таким образом, чтобы пересечений с хозяином было по минимуму.

Тома работала с самого начала, с тех пор, как ремонт закончился. Уже почти год. Она, да и все остальные работники усадьбы, привыкли к тому, что хозяин не расположен к панибратству. Платит хорошо и вовремя и слава богу. Пусть хоть совсем в доме не живёт — его дело.

Хозяина все на селе уважали.

Ещё бы — столько рабочих мест одним своим домом организовал. Да что там рабочие места — он появлением своей усадьбы словно жизнь новую в село вдохнул.

И очень сочувствовали, что такая трагедия приключилась с этим хорошим человеком.

Боялись, что не сможет Александр Сергеевич после произошедшего тут оставаться, уедет. А значит и мелькнувшая надежда на то, что село оживёт, угаснет.

2. Глава 2.

Адвокат Владимир Львович Подольский был частым гостем в усадьбе.

Солидный, внешне такой же бизнесмен как Буров, он, тем не менее, был его сотрудником, даже не партнёром. Они были почти ровесниками, но Подольский выглядел заметно моложе босса. Не так, видимо, его жизнь потрепала, как Александра Сергеевича.

Может быть Подольскому и перепало бы немного уважения от работников дома, не соверши он однажды глупую ошибку.

Буров был занят на конюшне: обсуждал с Борисом какие-то им одним известные варианты вязки породистых кобыл для получения ценного потомства с высоким скаковым классом, и Владимир Львович, пока ждал его, начал по-хозяйски расхаживать по дому.

— Чайку мне организуй, – небрежно бросил Подольский Томе, увидев, как та выходит из бильярдной, где только что сделала уборку.

Тома растерялась, в её обязанности не входило подношение самоваров гостям хозяина.

Вездесущая Любовь Георгиевна была тут как тут.

— Иди, Тома, работай. Тебе сегодня ещё в бане прибираться, не до чаепитий,- и смерила с головы до ног Подольского таким взглядом, что тот десять раз пожалел о своих барских замашках.

Владимир Львович сразу превратился из солидного городского начальника в испуганного мальчика Вову в пиджаке не по размеру, готовый, того и гляди, шмыгать носом и лепетать:" А что я? Я ничего. Не я это."

Любовь Георгиевна любого могла своим взглядом в такое состояние погрузить.

Недаром в прошлые годы, когда жизнь в Межозёрном била ключом, она была директором школы.

Выпендрежников Любовь Георгиевна терпеть не могла. И тот факт, что Подольский был одним из лучших адвокатов в округе, что по уровню дохода находился над ней где-то в межгалактическом пространстве, её нисколько не смущал.

В хозяйском доме он был таким же подчиненным, как все остальные. А в служебной иерархии вообще к домашней прислуге никакого отношения не имел.

С тех пор Подольский старался не репетировать роль хозяина, а приезжая с бумагами к боссу в загородный дом, не забывал, что находится на работе.