Женщина как могла руками прибрала волосы девочки, надела на ее мягкую вязаную шапочку и саму закрутила в теплое одеяло, словно куклу, накинув еще и свою шаль, чтобы согреть малышку.

— Идем, Николай. Мы готовы.

Мужчина шел впереди, расталкивая всех, кто пытался броситься на женщину, которая несла перепуганную девочку с огромными голубыми глазищами, где стояли слезки.

Гуля ничего не понимала, чувствовала только, что одеяло никогда еще не было таким теплым и мягким. А как же чудесно от него пахло! Таких ароматов ее маленький носик еще никогда не ощущал, привыкнув к смраду и грязи.

А потом они оказались в салоне машины, где тоже было тепло и вкусно пахло.

Женщина дала малышке попить сладкой вкусной водички, а Гуля едва дышала, боясь поверить в то, что всё это по-настоящему. И что ее не вернут обратно, где мама разозлится и побьет ее снова.

— Теть Марусь, а ведь она и правда может подать заявление в полицию, — пробасил мужчина тихо, пока они куда-то ехали по заснеженной дороге в полной темноте.

— Пусть подает! Тогда и посмотрим, с кем органы опеки оставят мою девочку! Больше я ее никому не отдам, Николай! Ни сыну, ни этой сумасшедшей тем более! Ты же сам видел это дом!..

— Видел, — мужчина сокрушенно покачал головой и поджал губы под густой бородой, потому что никак не мог поверить, что над родной кровиночкой, над такой малышкой можно вот так бесчеловечно издеваться!

Такое не только в голове не укладывалось — сердце кричало, что не может нормальный человек так поступить!

Но ведь поступили же!

Оттого в груди мужчины рокотало от возмущения и ярости.

Вот бы вернуться и переломать им всем кости так, чтобы больше никогда рука не смогла подняться, даже чтобы вилку держать — не то что бить и обижать кого-то!

Он ведь подозревал, что ничего хорошего не увидит. Тетя Маруся всегда сдержанно говорила о своей невестке и не вдавалась в подробности. Но что всё будет настолько плохо, он не мог даже предположить!

Главное, что ребенка они забрали, а дальше всё будет хорошо.

Малышка хоть и была напугана, но молчала всю дорогу. Только иногда переводила свои большие глаза цвета неба из стороны в сторону и моргала. Она даже не уснула, хотя дорога до вокзала была долгой.

Бабушка ни на минуту не выпускала ее из рук даже на вокзале, где было так шумно, громко и необычно. Всю свою недолгую жизнь девочка не выходила за пределы дома. Могла выбежать во двор, чтобы покопаться в земле летом, но рано поняла, что за пределами ограды опасно: там бегали собаки, которые рычали и могли покусать.

А здесь перед ней целый мир открылся. И он был такой большой и разнообразный в своих звуках, запахах и движении, что пока было страшно. Самыми страшными малышке казались поезда: они грохотали, стучали колесами и гудели, но в них было тепло и, наверное, даже по-своему уютно.

Добрые женщины-проводницы нагрели для Гульки воды, чтобы ее смогли хорошенько вымыть с шампунем, от которого пахло конфетами, расчесать ее волосы и заплести в красивые косы. А потом на нее надели новую чистенькую одежду и накормили чем-то таким вкусным, что Гулька едва не подавилась.

Бабушка всё это время была рядом с ней.

Она не спала всю ночь и крепко-крепко прижимала девочку к себе, потому что лучше всех понимала, в каком шоке и ужасе девочка, оттого что за несколько минут ее жизнь изменилась так круто и неожиданно.

В новый дом, а вернее бабушкину беленькую и чистую квартиру, они добрались через несколько дней. И снова Николай был рядом, помогая бабушке всегда и во всем.

— Сейчас поставим чайник и сварим вкусную кашу с малиновым вареньем. Ты любишь варенье, мой птенчик?